чувствуя, как внутри растекается уютное, невероятно живое тепло радости. Я чувствовала себя отлично, наверное, давно себя так отлично не чувствовала. Спокойной, выспавшейся, свежей, да еще и с осознанием того, что весь этот кошмар наконец-то закончился!

— Мам, мы так рады, что ты проснулась! Ты так долго не просыпалась!

— Врачи говорили, что тебе требуется долго лежать в капсуле восстановления!

— И нас к тебе не пускали.

Наперебой заговорили дети, все разом.

— А еще никто не хотел тебя спасать!

— И тогда это сделал папа! — это выпалил Роа, а я перевела взгляд на Бена.

Он улыбнулся, но как-то слишком уж коротко.

— А еще теперь мы можем поехать домой.

— Все вместе!

— Врачи сказали, что еще сутки после того, как ты проснешься, они будут тебя наблюдать, а потом…

— Мы можем вернуться!

— Совсем маму заговорили, — это было первое, что Бен произнес, и я вдруг похолодела. Сквозь всю эту радость, сквозь все мое счастье, осознание, что с малышами все хорошо, на них сейчас уже ни царапинки, меня прошило мыслью: я убила его сестру.

Я это вспомнила, как в ледяную воду окунулась, последнее, что кричал муж Эли-Эн — перед тем, как швырнуть в меня этот осколочный снаряд. И… ладонь сама собой примкнула к груди: туда, куда вонзился осколок. Снова зазвучали в ушах слова Риа и Роа: «А еще никто не хотел тебя спасать!» — «И тогда это сделал папа!».

Словно почувствовав меня, Бен все-таки поднялся:

— Так, мелкие, все на выход.

— Но мама же только проснулась! — насупился Роа.

— Мы еще даже толком не поговорили! — эхом возмутился Лар.

— Наговоритесь чуть позже. Я вам обещал, что вы будете рядом, когда мама проснется, и вообще-то мы с вами нарушили все медицинские правила, которые только можно. Вас должны были сюда пустить уже после осмотра.

Недовольно сопя, малыши один за другим слезли с моей постели.

— Вернетесь сразу, как только маму осмотрит врач. Договорились?

Риа насупилась, точь-в-точь повторяя выражение лица брата. Правда, тут же расслабилась и выпалила:

— Мама, а во мне скоро совсем не будет пламени! И папа сказал, почему!

На этом моя дочь бодро зашагала с братьями к дверям, где их встречали вальцгарды и няня. Стоило нам остаться вдвоем в палате: просторной, залитой сейчас солнечным светом и полной цветов, которые стояли повсюду — я в жизни не видела столько букетов, я вопросительно посмотрела на Бена. Он приблизился ко мне, остановился рядом с постелью.

— Глубоководные передали мне всю информацию о себе. В том числе знания о том, почему у Риа не будет пламени, — он улыбнулся, кивнув в сторону двери, куда вышла дочь. — Самки глубоководных рождаются с пламенем, но еще в детском возрасте оно у них иссякает. Для того, чтобы взрослая особь могла принять всю мощь пламени своей пары, которого у дракона-самца в избытке. Они частично забирают его и таким образом спасают свою пару от безумия и от огненной лихорадки. Огненная лихорадка — следствие очень сильного пламени, заблокированного внутри по той или иной причине, не имеющего явных проявлений в течение нескольких лет. Надеюсь, я понятно объяснил.

«Ты объяснил понятно, — захотелось сказать мне, — но почему ты меня до сих пор не обнял?»

Вместо этого я кивнула.

— Иртхан с кровью глубоководного, с черным пламенем, способен выбрать любую женщину-человека и сделать ее иртханессой за счет такой вот особенности. Просто когда он ее выбирает, его пламя начинает влиять на нее, начинает ее изменять. Если она отвечает взаимностью. Если женщина взаимностью не отвечает, ничего не произойдет, но если между ними устанавливается связь, она начинает принимать его пламя. Без вливания крови. Прямое вливание крови глубоководного в самом деле способно свести с ума, такой же способ абсолютно безопасен.

— Вау.

— И да, Риа нужен парень с черным пламенем. Равно как и дочери Ландерстерга. В связи с чем мы задумались о том, что у него есть мальчик и девочка, и у нас с тобой есть мальчик и девочка…

— Бен! — я остановила ход его мыслей до того, как он сообщил мне, что они с Ландерстергом уже подписали брачные контракты, пока я была без сознания. Хотя если бы он мне такое сообщил, я не представляю, что бы я сделала! — Бен, ты меня даже не обнял. Я понимаю, что то, что случилось ужасно, но я защищала наших детей, и я…

— Что? — он нахмурился.

— Что? Эли-Эн была твоей сестрой. Я…

— Эли-Эн никогда не была мне сестрой. — Он наконец-то сел рядом со мной и взял мои руки в свои. — Ты сейчас всерьез решила, что я за что-то на тебя — что? Злюсь? Обижен? Что ты сейчас подумала, Аврора?

От его ладоней, от его пальцев, накрывших мои, исходила такая уверенная сила, такая любовь, что я окончательно растерялась. Слишком много эмоций, слишком много всего, на меня будто обрушились пласты информации, чувств, событий, в которых я просто потерялась и сейчас пыталась найти себя заново.

— Я ничего не понимаю, — жалобно произнесла я. — Чувствую себя почти так же, как когда я потеряла память…

— Тогда давай снова начнем с самого начала. — Бен мягко привлек меня к себе, развернув так, что я могла видеть знакомый мне по картинкам в сети главный мегаполис Фияна. — Сразу, как только тебя перевели из восстановительной капсулы сюда, я разрешил детям быть рядом с тобой. Я смотрел на вас все это время, смотрел на тебя — как ты спишь, и не мог справиться с чувствами, с которыми всегда отлично справлялся. Разум мне твердил, что все хорошо, но еще я помнил, как чуть не потерял тебя навсегда. Мне казалось, что стоит мне закрыть глаза, и все вы исчезнете. Просто исчезнете. Я никогда ничего не боялся так, как потерять вас.

— Бен, но ты нас не потерял…

— Но мог. — Он неожиданно сжал меня в объятиях так сильно, так отчаянно-сильно, что все мои вопросы, сомнения и мысли растворились в нахлынувших на меня чувствах. Моих. Его. Наших общих.

Я, если честно, не представляла, чтобы этот мужчина вообще кому-то мог признаться в своих страхах, но сейчас он признался. Мне. От осознания этого меня затопило невероятным, глубоким чувством, в котором смешались признательность, доверие, нежность, любовь… да столько всего, что я не могла понять, как я могу вместить столько всего. Как он может. Через что он прошел вместе с нами. Когда я была без сознания. Когда моя жизнь была в его руках.

— Ты спас мне жизнь, — тихо сказала я. — Как ты мог потерять