– Ты продал меня живодеру, который чуть не лишил меня ног из прихоти!… Ты! Ты! Ты!!!

У Люциуса началась истерика, он орал, как ненормальный, топал ногами, бил кулаками о столешницу, чуть не разбил тарелку об стену…

Мы все были так ошарашены его поведением, что поначалу даже не поняли, что нужно делать: каждый отстранился подальше от взбесившегося мужика.

– Если бы эта черномазая шлюха не велела одному из своих дружков украсть меня, я был бы уже мертв!!!

– Эй! – возмущенно смотрю на Люциуса. – Хватит!

– Не хватит!!! – завизжал он, брызжа слюной. – Я мечтал высказать все это ему в морду двенадцать лет!!! – указал на серафима, который с интересом наблюдал за представлением. – А к тебе, – посмотрел на меня. – К тебе у меня личные счеты!!!

– Я, вообще-то, в тебе души не чаяла, скотина неблагодарная! Яблоки тебе таскала, чистила твою шкуру до мозолей на пальцах, выгуливала… я тебя от мясника спасла!

– Ты продавливала мне спину, втыкала в бока шпоры, рвала щеки уздой так же, как и другие!… – не совсем уверенно крикнул Люциус, а потом повернулся обратно к Рэмолу. – Тебе, крылатая гнида, все равно ничего не будет, так дай я утолю свою ненависть и вырву твое сердце!!!…

С этими словами он схватил столовый нож и метнул его в серафима.

Мы с Дейком замерли, понимая, что за миг ничего сделать не успеем… но нож, летящий точно в грудь Рэми, вдруг врезался в не пойми откуда взявшееся в воздухе красное яблоко и, застряв в нем, упал на стол.

– Успокойся, Люциус, – спокойно сказал Рэм, собрав за спиной распущенные до этого крылья. – Я знаю, что тебе было нелегко. Этого я и добивался: чтобы ты понял, что и на тебя найдется управа. И, повторяю, в твоих же интересах вести себя прилично в моем доме, иначе в следующий раз я превращу тебя в козла… Хочешь быть козлом?

Удивительно, но после этих слов Люциус резко присмирел. Зверское выражение лица сменилось на нормальное, лишь бровь по-прежнему были нахмурены.

– Сам ты козел, – выпалил он и сел на свое место, схватив нож за ручку и принявшись жадно есть яблоко прямо с лезвия. Яблоки он всегда любил.

Вскоре на кухню вернулся Истэка. Все уже расселись по местам (пришлось принести еще одну лавку, чтобы все поместились), только Леопольда и Раф по-прежнему не было. Искать их отправили почему-то меня.

Парочка обнаружилась в гостиной.

– … Так ты еще и граф? – Раф сидела на диване, непринужденно облокотившись на подушку, и восхищенно улыбалась, глядя на Леопольда, который сидел рядом и был красный, как вареный рак.

Оборотень не знал, куда деть глаза от отчаянно флиртующей девицы, потому сидел, чуть ли не повернувшись к ней спиной.

– Нет, я рожден вне брака, так что никакой я не граф… – пробормотал он. – Вот мой отец он граф, да…

– Бедняжка, наверное тебе несладко жилось с мыслью, что ты внебрачный ребенок!… – жалостливо вздохнула Раф, сочувствующе взяв Леопольда за руку. Оборотень от такого аж подпрыгнул, затем вырвал свою руку из цепких пальцев девушки и отлетел на другой край дивана, подальше от нее.

– Вовсе нет! – воскликнул он, а потом невнятно залепетал. – Несладко мне жилось лишь по той причине, что первое время я не мог воровать с кухни тяжелые мешки сахара и тащить их по подземельям к своей кухне, чтобы готовить сладости… но я воровал пирожные, так что мне было вполне даже сладко…

– Так тебе приходилось красть от голода? – изумилась она высоким участливым голосом.

– Гхм, – вежливо кашляю, прерывая их задушевную беседу. – Может, пойдете есть? Только вас и ждем!

– Да! – закивал Леопольд и пулей вылетел из комнаты.

Раф встала и с достоинством подошла ко мне.

– Он смешной такой, – шепнула она, улыбнувшись. – И красивый…

Когда, наконец, все собрались на кухне, начался ужин.

Я едва успела отхватить себе кусок запеканки и плошку салата, так как оголодавшие мужчины, не стесняясь бить противников по рукам ложками, расхватали все в мгновение ока. Истэке, который в это время открывал вино, в итоге только ради приличия оставили небольшой кусочек запеканки и пару листиков салата, что ужасно огорчило ученого.

Рэми и Дейк быстро съели свои порции, рыцарь при этом вовсю нахваливал Раф, намекая, что раз уж она стала общаться со мной, то пусть научит эту жуткую ведьму готовить. На это девушка ответила, что готовила не она, а Леопольд, чем прекратила все претензии ко мне.

Люциус, который, по его словам, мечтал о мясе двенадцать лет, из принципа выел из запеканки только мясо, оставив все овощи, а потом вдруг заговорил со мной о том, что из всех его наездников я была самой милой и спасибо мне за это… так и не поняв, зачем он мне это сказал, я после посмотрела в свою тарелку и сразу увидела, зачем: он сидел недалеко от меня, потому просто стащил все мое мясо, пока я его слушала! В ответ на мое возмущение Люциус только нахамил, сказав, что я очень тяжелая для своего возраста и задница у меня непропорционально большая (уж кому, как не ему, знать), значит и мясо мне есть необязательно.

После того, как противень и миска салата опустели, гости в доме серафимов все еще были голодные. Демонтин, скрепя душой, вынул из ящика под барной стойкой какую-то скатерть и, попросив нас всех представить то, что мы хотим на ужин (все что угодно, главное, чтобы мы это было съедобное и мы пробовали это хоть раз в жизни), накрыл ее на стол…

Поразительно, но как только белая ткань коснулась столешницы, на ней из ниоткуда появилась куча еды! Перед Дейком встал глиняный большой горшок рагу, перед Леопольдом – пирог из зайца и грибов, перед Люциусом – огромная зажаренная нога какого-то копытного, от которой вкусно пахло жиром и острыми приправами. Рэми пожелал… таз вареных креветок и раков и пинту пива! Раф, естественно, заказала у скатерти торт, а Истэка – что-то походящее на греческий салатик. Ну а я…

– Бэйр, что это такое? – все удивленно посмотрели на меня, которая чуть не плакала от счастья.

– Это, друзья мои, фастфуд… Как я по нему скучала! – умиленно смотрю на огромный вкусно пахнущий гамбургер и гору золотистого картофеля фри. Что самое удивительное, скатерть подарила мне даже стаканчик колы и вазочку кетчупа!

– Дай-ка попробовать! – загорелся Рэми и стащил у меня немного картошки. Его примеру последовали все остальные, не успела я и оглянуться…

Мне уже казалось, что ничего от моей