– А два перевертыша? Они ведь тоже видят в темноте. И они такие большие…

– Большие не значит быстрые, скорее наоборот. У нас есть шанс.

– Надеюсь, есть…

Беата поставила локти на стол, подперла руками голову и стала смотреть, как Андрей набивает желудок. Потом грустно вздохнула, встала и пошла к очагу – за добавкой.

– Осторожнее… качнись… вот так! Отпускай руки!

– А обратно мы заберемся, если что? Вдруг ход обвалился, перекрыт? – Голос Беаты слегка дрожал. Спуститься на такую глубину с непривычки было довольно страшно. Андрей научил Беату, как спускаться по канату, но… все равно страшно.

– Назад дороги нет. Только вперед! – бодро сказал Андрей и добавил: – Не переживай. Заберемся. Было бы кому забираться…

– Очень обнадеживающе! – фыркнула девушка.

Андрей тоже усмехнулся и приказал:

– Идешь следом за мной, на расстоянии десяти шагов – не ближе! Слышишь? Не приближайся! Придется биться, и я боюсь, что случайная стрела может попасть в тебя. Не подходи ко мне, пока не позову!

– Хорошо, как скажешь, – поежилась Беата.

Из хода ощутимо тянуло холодным подземным воздухом, проникающим под одежду ледяными щупальцами.

– Замерзла? Ничего, скоро станет жарко, – вздохнул Андрей и скомандовал: – Пошли! Вперед! Мосты сожжены!

– Какие мосты? – не поняла девушка.

Андрей не ответил, погрузившись в свои мысли. Он шел в обычном режиме, не переходя в боевой – нужно экономить силы, да и толку-то, если он будет двигаться быстро, все равно Беата за ним не успеет. А как она верно сказала – Андрей ее не бросит.

Невысокий вначале, ход расширился, и в нем можно было уже стоять, а не передвигаться полусогнувшись. Стены, облицованные красным кирпичом, украшенным вязью из серого мха, расширились, теперь здесь можно было идти по трое в ряд, а не протискиваться.

На стенах крепления для факелов и фонарей – ржавые, покрытые коричневой коркой. И немудрено – было довольно сыро, почему – Андрей понял через несколько минут, когда перешагнул толстую решетку, вделанную в пол. Под ней журчал поток воды, от которой шел затхлый, неприятный запах. Видимо, это был один из канализационных каналов.

Идти пришлось довольно долго – минут двадцать, а то и больше. В конце тоннеля находился стальной люк с мощными засовами – без ведома хозяина крепости войти было нельзя. Что за люком – неизвестно. Куда он выходит – тоже непонятно.

– Помнишь, что я говорил? Садись на пол, прижмись к стене… нет, не тут, подальше, еще дальше! Вот так. Без моего сигнала не выходи!

Бледная как полотно, дрожащая Беата уселась на пол, обхватив руками колени, Андрей же вернулся к люку. Ощупал засовы, осторожно, стараясь не скрипеть, отодвинул верхний. Подождал, прислушался – тихо. Но, может, люк слишком толстый и поэтому ничего не слышно? На улице сейчас должна быть глубокая ночь, начало четвертого, не больше. Похоже, что металл экранировал и звуки, и эмоции тех, кто ждал Андрея с той стороны, – в том, что их ждали, он был уверен.

Вынул из ножен меч, левой рукой он отодвинул второй засов, напрягшись изо всех сил – засов как будто прикипел к своему месту. Снова прислушался, достал кинжал и ногой толкнул люк. Люк дрогнул, но остался на месте. Пришлось налечь плечом. Люк начал двигаться, заскрипел – в тишине скрип слышался как барабанный бой полка гренадеров, – медленно-медленно отодвинулся и вдруг отскочил в сторону, легко провернувшись на петлях.

Андрей прижался слева от проема, и не зря – высекая искры из потолка, снизу вверх, примерно на уровне пояса, в дверной проем влетели несколько стрел и болтов. Они взвизгнули по кирпичу, выбив красную пыль, и, прежде чем коснулись пола, Андрей уже выскочил наружу, готовый к бою.

Первое, что бросилось в глаза, – лес копий, нацеленных на него стальными жалами. Не менее тридцати копейщиков, стоящих полукругом. Копья на метр от наконечника сделаны из металла, так что обрубить их нереально. Наконечники мечевидные, длинные, полуметровые – хоть руби, хоть коли.

Подземный ход вывел в большую пещеру, вероятно за город. Скорее всего, для подземного хода была использована естественная пещера, промытая в известняках. Это и объясняет то, что вначале подземный ход был таким узким и только потом расширился в несколько раз. Тут Андрея и ждали.

Мозг Андрея, как и всегда в бою, работал ясно, четко, как хороший компьютер. Бросок вперед – подкатился под копья, торчащие на уровне живота.

Чак! Чак! Чак! С противным хрустом меч разрубил кости ног, и бойцы, лишившиеся опоры, начали медленно-медленно заваливаться вбок, падая на землю.

Андрей оттолкнул людей, которые еще не ощутили, что искалечены навсегда, прорвался к ним за спину и начал кромсать, резать, колоть – всех, кто попадался под руку.

Позади копейщиков стояли мечники – они пытались достать верткого как ртуть Андрея, но постоянно били мимо. И немудрено: для него их движения выглядели так, будто они били понарошку, замедляя движения – вот сееейчааас яааа удаааарюууу… А вот для них все выглядело по-другому – вихрь! Вихрь смерти! Каждый, кто попал под его удар, тут же падал – искалеченный, мертвый, изрубленный на части.

Удар – труп.

Удар – отсеченная рука.

Удар – разрубленная до сердца ключица.

Удар – мозги из разрубленного черепа забрызгали солдат, ошеломленных таким безжалостным, диким, неудержимым напором.

Андрей вкладывал в эту мясорубку все силы, все умение, какое у него было, все то, чему он научился за годы войны – в своем мире и здесь. Не было сожаления, не было мыслей о том, что ему жаль тех, кого калечит и убивает. Выжить – вот единственный принцип, ради которого человек превращается в зверя. И не важно, кем он был в мирной жизни, – или ты превратишься в зверя и всех порвешь, или сдохнешь, разорванный другими зверями. Иного не дано.

Брызгала кровь, хрустели кости, хлюпало под ногами – и это была не водица…

Сколько времени продолжался бой, Андрей не знал. Остановился только тогда, когда перед ним не осталось никого, кроме двух высоченных фигур с обнаженными мечами в руках. Они стояли неподвижно, остановился и Андрей, тяжело дыша от запредельных нагрузок.

– Хозяин так и сказал, что ты выйдешь здесь и пойдешь на прорыв, – усмехнулся один из оборотней, – и что покрошишь всех, кто тут будет. На то и был расчет, братец. Пока ты их тут рубил, послали за нами, и вот мы здесь. Долго же мы ждали, а ты все не шел и не шел. Ну что же, биться будем, брат по крови, или ты все-таки сдашься и будешь работать на хозяина? Честно сказать, нам бы не хотелось тебя убивать, но по-другому не будет, если не сдашься.

– Ты пойми, дуралей, – вмешался другой оборотень, – служить хозяину выгодно! Ну что тебе, жалко немножко крови? Не всю же он у тебя возьмет! Дашь крови – и живи себе со своей женой! Рожай детей!