к тому, что ты прячешь под штанами? — спросила она, закатывая глаза, как будто уже знала ответ на этот вопрос.

— Как ни странно, так и есть, — согласился я, задаваясь вопросом, не захочет ли она отсосать мне, прежде чем приступить к завтраку, но смех, слетевший с ее губ, говорил об обратном.

Держу пари, я смог бы ее убедить.

— Сэйнт в порядке сегодня утром? — спросила она, взглянув на дверь, ведущую в склеп, где звуки его музыки были намного громче.

— Да. Он только что полностью перезагрузился и вернулся к своему обычному поведению ебанутого робота. Тебе не о чем беспокоиться.

Она поджала губы, словно ей не понравилось, что я высмеиваю то, что Сэйнт стал настоящим Сэйнтом и чуть не уничтожил мир, но, оглядываясь назад, я думаю, что это было довольно забавно. Никто по-настоящему не пострадал, все избавились от лишнего дерьма, в Храме была хорошая уборка, игра Сэйнта на фортепиано, без сомнения, снова была на высоте, победа была беспроигрышной.

— Серьезно, детка, не беспокойся об этом. Сэйнту приходится время от времени выходить из себя, чтобы у него была возможность на несколько часов вытащить эту палку из своей задницы и просто высказать свои проблемы. Если бы он этого не сделал, то, я думаю, его голова на законных основаниях взорвалась бы в один прекрасный день. Все хорошо. Я думаю, что в каком-то долбаном смысле ему тоже нравится сходить с ума. Это напоминает ему, что он, в конце концов, не робот. Он большой мальчик с настоящими чувствами и членом, который жаждет попробовать свою девушку, как и любой нормальный мужчина с чистой кровью.

— То, как он относится к правилам… — начала она, как будто действительно хотела понять его лучше, и я вздохнул, забирая альбом из ее рук и кладя его на кофейный столик, все еще открытый на странице с наброском ее и Сэйнта. Это была своего рода приманка для Сэйнта, которая могла просто развязать войну. Он ненавидел все, что документировало его выходку, и я был почти уверен, что набросок, на котором он весь мокрый и смотрит на нашу девушку так, словно весь мир начался и закончился с ней, заслужил бы мне еще одну взбучку. Но я всегда был готов к этому. И если он уничтожит мое искусство, то так тому и быть. Оно того стоило.

— Истории Сэйнта — это его личное дело, — сказал я, вставая и следуя за ней на кухню, где она начала готовить завтрак. — Но я могу сказать, что правила — это то, что он использовал, чтобы придать смысл миру, когда у него отнимали вещи, которые были вне его контроля. Если ты хочешь легкой жизни с ним, тогда просто делай, как он говорит. Хотя лично я считаю, что подталкивать его к проверке правил — это неплохо. Это помогает ему увидеть, что вещи не всегда должны быть под его контролем, даже если ему легче жить, когда это так.

— Я думаю, это не имеет значения, пока с ним все в порядке, — размышляла она, разогревая сковороду, чтобы начать готовить яйца. К счастью для Сэйнта, в школу по-прежнему регулярно доставляли еду, и Монро даже начал добавлять некоторые из наших конкретных пожеланий к заказам, чтобы мы могли продолжать есть то, что нам нравится. Были некоторые нехватки, которые было трудно достать, но деньги решали все, поэтому Сэйнт просто начал доплачивать за любые дополнительные блюда, которые он хотел, и это означало, что его яйца и авокадо все еще были в меню.

Я придвинулся вплотную к Татум, пока она работала, мои пальцы прошлись по всей длине ее бедер и оставили черные следы от древесного угля, когда она рассмеялась и без особого энтузиазма отмахнулась от меня. Но каждый раз, когда она это делала, я просто рычал и все больше вторгался в ее пространство, мои пальцы скользили по внутренней стороне ее бедер, спускались по шее, скользили под рубашку в поисках соска.

Этого было недостаточно, чтобы помешать ей готовить еду, но по тому, как ее дыхание становилось тяжелее, я понял, что это возымело желаемый эффект.

Сэйнт вышел из склепа без рубашки и блестящий от пота. Его взгляд скользнул по черным отметинам, оставленным углем на бедрах Татум, и я насмешливо ухмыльнулся ему, когда он раздраженно зарычал.

— Доброе утро, — сказала Татум, снова отталкивая мои руки, когда сделала шаг к Сэйнту, но он только кивнул, прежде чем повернуться и направиться в свою комнату.

Когда он уходил, я заметил темные кровоподтеки на его ребрах, там, где я ударил его прошлой ночью, и был вынужден признать, что это, возможно, был немного идиотский поступок. Но он назвал нашу девушку шлюхой, так что я не сожалел об этом. И тот факт, что он также не обвинил меня, говорило о том, что он согласен с тем, что заслужил свое.

Сэйнт остановился, заметив рисунок на кофейном столике, и стиснул зубы, когда взял его и вырвал страницу из книги.

— Не надо! — Закричала Татум, отбегая от меня, чтобы спасти рисунок до того, как Сэйнт успеет швырнуть его в огонь, и, к моему удивлению, он действительно остановился.

— Тебе это нравится? — спросил он, насмехаясь над неопровержимым доказательством того, что он был человеком, в то время как я хихикал, как мудак, каким и был.

— Да. Пожалуйста, не уничтожай его, Сэйнт. — Татум протянула руку за страницей, и я ждал, что Сэйнт все равно бросит ее в огонь, как кусок дерьма, которым он и был, но вместо этого он просто нахмурился и медленно протянул ее ей.

— Давай возьмем рамку и повесим ее над каминной полкой, — предложил я, моя улыбка стала шире, пока я ждал, что он набросится на меня.

— Тебе не кажется, что ты заходишь слишком далеко, — пренебрежительно ответил Сэйнт, его взгляд был направлен на Татум, а не на меня. — Но поскольку ты так явно влюблен в меня, Киан, может быть, в следующий раз я буду позировать тебе с обнаженным членом, чтобы ты мог нарисовать себе что-нибудь, на что можно подрочить.

Он ушел, не сказав больше ни слова, торопливо поднимаясь по лестнице, чтобы наше небольшое общение не нарушило его график, и мне пришлось окликнуть его, как только я оправился от удивления, что он не взбесился.

— Да, пожалуйста, малыш. Но помни, когда я буду трахать тебя, я буду сверху! — Крикнул я ему вслед.

Он послал меня через перила, а затем тяжелый стук закрывшейся двери ванной оторвал его от