Из приведенного фрагмента понятны условия, на которых был издан сборник. Не предполагалось, что автор получит хоть что-нибудь, кроме нескольких экземпляров двухтомника. Но это был тем не менее прогресс. Как мы помним, всего лишь двумя годами ранее издатели вообще отказывались от «книги рассказов», утверждая, что такая продукция спроса иметь не будет. Но вот прошло некоторое время, и издательство берется публиковать сборник уже «на свой риск». Говорит это об одном: репутация Эдгара По явно возросла, известности прибавилось настолько, что «Ли и Бланшар» решили рискнуть и издать его «Гротески».

Впрочем, напечатали они не 1750, а 750 экземпляров: в последний момент было решено, что большее количество в условиях продолжающейся стагнации рынка они реализовать не смогут. Но и отпечатанные экземпляры продавались долго. Год спустя По вновь обратился к своим издателям с предложением:

«Джентльмены! Я хочу опубликовать новую подборку своих рассказов с таким примерно заглавием: „Прозаические истории Эдгара А. По с добавлением ‘Убийств на улице Морг’, ‘Низвержения в Мальстрем’ и иных позднейших фрагментов наряду со вторым изданием ‘Историй гротеска и арабесок’“[213]. Мне приятно, что вы продолжаете оставаться моими издателями, и, если у вас есть намерение выпустить книгу, я был бы рад сделать это на условиях, что предлагались прежде, — то есть вы оставляете себе всю прибыль, а мне предоставляете двадцать экземпляров для друзей».

В ответ из «Ли и Бланшар» ему сообщили, что «до сих пор не покрыли расходов по изданию предыдущей книги», поэтому новое издание (против которого, в принципе, они не возражали) возможно только «при совместном финансовом участии сторон».

Хотя, как мы видим, «Гротески и арабески» и не стали предприятием коммерчески удачным (правы все-таки были опытные дельцы из «Кэри энд Ли» и «Харперс энд бразерс», когда заявляли, что книгу рассказов едва ли ждет успех!), но резонанс вызвали большой. Десятки газет и журналов в разных концах страны откликнулись на выход двухтомника. Причем большинство не ограничились упоминанием о новинке в стандартных обзорах, а посвятили ей полноценные рецензии. Но в основном отклики эти оставляли двоякое впечатление: с одной стороны, восхищались причудливой фантазией автора и мастерством исполнения, с другой — упрекали в чрезмерной мрачности и следовании «германской» традиции. Конечно, в изрядной степени эти упреки были обоснованны. Даже сам факт, что заглавие сборника вызывает немедленные ассоциации с немецким романтическим гением, едва ли случаен. И По, конечно, понимал это. Не случайно и краткое авторское предисловие, помещенное в первом томе сборника, посвящено прежде всего отрицанию якобы присущего рассказам «германизма»: «Если ужас и составляет основу моих произведений, то я утверждаю, что ужас этот родом не из Германии, а источником своим имеет мою собственную душу…»

Очевидно, нет смысла в обзоре многочисленных откликов на книгу. Отметим только, что широкий резонанс означал неформальное признание, и Эдгар По прекрасно это осознавал. Можно даже утверждать, что По до «Гротесков и арабесок» и после них — два разных автора. Если в мае 1839 года, нанимаясь в журнал Бёртона, он, по сути, был начинающим прозаиком с довольно неопределенной репутацией, то в начале 1840-го это был уже признанный новеллист. И конечно, данное обстоятельство не могло не осложнить отношений с издателем. Тем более что Бёртон не хотел или не мог понять этого.

Герви Аллен в своей книге утверждает, что в новеллистическом двухтомнике «предстают в завершенном виде все литературные типы, когда-либо созданные По, исключая лишь „Непогрешимого логика“, которому предстояло появиться вместе с серией рассказов, основанных на методе дедуктивных рассуждений»[214]. С этим можно согласиться, но только с важной оговоркой: во-первых, пресловутого «непогрешимого логика» осталось ждать совсем недолго — первая история с ним («Убийства на улице Морг»), судя по всему, была написана уже в 1840 году[215], а во-вторых, он уже существовал. Правда, не как литературный персонаж, а как вполне осязаемый мастер по разгадыванию криптограмм и шифров по имени Эдгар По.

Нетрудно заметить, что публикация новеллистического сборника не только способствовала упрочению писательской репутации нашего героя, но и стимулировала его творческую активность. Помимо начавшейся разработки «непогрешимого логика» и сочинения очередной порции рассказов (к ним, безусловно, относятся «Почему французик носит руку на перевязи», «Низвержение в Мальстрем», «Делец» и «Человек толпы») По предпринял вторую (и последнюю) попытку создать крупное прозаическое произведение — повесть под названием «Дневник Джулиуса Родмена».

Повесть эта печаталась с продолжениями в журнале Бёртона (с января по июнь 1840 года), но так и осталась неоконченной. Трудно сказать, почему По не завершил повествование. Скорее всего, разочаровался. С другой стороны, нетрудно понять мотивы, которыми он руководствовался, приступая к «большому тексту». Перед глазами у него был пример Вашингтона Ирвинга, который незадолго перед тем выпустил сразу несколько книг на «западную» тему: «Путешествие по прериям» (1832), «Астория» (1836) и «Приключения капитана Бонневилля» (1837). Страна развивалась и неудержимо рвалась на Запад, осваивая новые территории. Все, связанное с необозримыми и почти неисследованными пространствами к западу и к северо-западу от Сент-Луиса и Великих озер, будоражило воображение многих американцев, и потому успех книг Ирвинга был предсказуем и закономерен[216]. Э. По, конечно, улавливал эти носившиеся в воздухе «флюиды». И тоже решил поэксплуатировать модную тему. Но в том-то и дело, что В. Ирвинг писал свои книги, опираясь на собственный опыт. У Э. По такого опыта не было, хотя он, безусловно, читал и «Путешествие по прериям», и «Асторию», и — больше, чем просто читал! — дневники знаменитых американских путешественников М. Льюиса и У. Кларка[217], впервые изданные в 1814 году и затем многократно переиздававшиеся. Более того, он явно весьма широко использовал материалы Льюиса и Кларка, благо что его мистер Родмен якобы совершил точно такое же путешествие, но на двадцать с лишним лет раньше выдающихся путешественников. Однако, несмотря на обилие приключений, которые переживают его герои, индейскую, охотничью и прочую экзотику, сюжет развивается вяло: та динамика, что характерна для произведений По, в истории отсутствует. Что ни говорите, неорганичен все-таки был «большой жанр» для писателя — его талант был созвучен иным формам. Да и сам он, верно, чувствовал, что пишет не то и не так. Тем не менее, скорее всего, он завершил бы эту «большую книгу», но помешали обстоятельства — внешние и внутренние.