- Не совсем, - прохрипел Веник, - Но близко. Это место... - он приподнялся.

- Я хочу вернуться.

- Хоти, - он ступил на усыпанную листьями улицу, трава давно пыталась взломать камень мостовой, местами удачно, - Или уходи.

- Ты говоришь так, зная, что я не уйду, - я встала рядом, вглядываясь темноту между двумя постройками, одна из них еще походила на дом, зато вторая напоминала лежащую на боку каменную трубу. Башня? Показалось или я на самом деле уловила какое-то свечение?

- Самое время преподать мне урок, - гробокопатель не торопясь пошел вперед.

- Давай обойдемся без пафосных высказываний. Скажи прямо, чего тебе здесь надо? Мы искали могилу ошера, не забыл?

- И не нашли, - Веник шел дальше, его голос отдалялся, становясь все тише и тише. - Почему ты думаешь, что мы не найдем ее здесь?

- Потому что... - начала я и замолкла.

А собственно почему? Потому что так сказала мертвая девушка, языка которой я не знала? А что если она имела виду именно этот переход, а совсем не Парк-на-костях? Ведь мои выводы, это только мои выводы...

- Что тебе здесь надо? - я повторила вопрос, чувствуя, что начинаю злится.

- Ничего, - ответил падальщик, но мир донес до меня только глухое окончание "его". - Не хочу проснуться однажды в своем доме, в своей постели, вспомнить этот момент, и остро пожалеть, что не отошел от твоей юбки.

- Ты и вправду изменился, - сказала я, делая несколько шагов следом, глаза уловили очередной блик или вспышку света, - Настолько, что иногда мне кажется что ты, это не ты.

- Самое время у феникса еще одни очки попросить, - он вдруг замер и посмотрел направо, я не улавливала ничего ни звуков, ни запахов, снова невольно вспоминая каково это быть человеком, каково это снова бояться. - Или достать то маленькое стеклышко, что прилипло к рукам?

- Ты заметил?

- Все заметили. Достань и посмотри, - он снова пошел вперед, разве что с большей осторожностью.

- Нет.

- Нет? Почему?

Я не стала отвечать. Не захотела, потому что пришлось бы сказать вслух, что мне нравится идти вот так и перебрасываться словами. Нравилось искать ответы. Нравилось там в Парке-на-костях, нравиться и здесь. Не нравилось лишь место. И если Веник - это не Веник, а скажем... даже мысленно я не стала произносить имя, то я не хочу этого знать, не хочу все портить. Пока слова не сказаны, от них можно отмахиваться.

Святые! А ведь, я чувствую! Чувствую снова и не только минус, но и плюс, просто поняла это только сейчас.

Святые! Мои эмоции, чувства - это первый "плюс", с тех пор как перестала быть человеком, с тех пор как я стала Великой. Даже мысленно это прозвучало чересчур пафосно. А ведь раньше особых возражений не было. Первый плюс, вызванный не чьей-то болью или агонией, а чем-то иным.

И само понимание этого отдалось такой волной тепла внутри, что я начала улыбаться. Чувства, которые провоцируют другие чувства... Отдает сумасшествием, но как же хорошо. Улыбка чистая и искренняя, улыбка, которой можно не стыдиться, и не прятать о самой себя причины, что ее вызвали.

Веник засмеялся, уловив эхо моих ощущений, и я поняла, что тоже смеюсь. Смеюсь, шагая вслед за падальщиком по улице города, признанного самым опасным местом в Северных пределах. И слышу как заливистый смех, разносится вокруг, легкий задорный, детский...

Я обернулась, дерево похоже на иву качнуло ветками, в его тени мелькнула ярко желтое пятно. Платьице? Или футболка? А может, сарафан? Голые ступни, смех... Маленькая фигурка миновала очередную кучу черепков и, юркнув в темный провал полуразрушенного дома, исчезла. Смех затих

- Веник, там ребенок, - я остановилась, вглядываясь в темные развалы камней. Дерево качнуло ветками, словно по улице гулял сквозняк

Что-то было не так. Миг понимания и ясности, миг недоверия. Очень "не так".

- Веник, - снова позвала я, ветви дерева качнулись, - Здесь... - начала я и закончила совсем не так как планировала, - здесь нет ветра.

Ветки качались, то скрывая, то приоткрывая кучу щебня.

- Веник...

Я посмотрела вперед, падальщика не улице не было, вот только что он шел в трех шагах впереди, а сейчас, дорога была пуста. Когда он исчез? Куда он ушел? И ушел ли?

Ребенок засмеялся вновь.

Я сдавила пальцами виски, ощутив запоздалое сожаление. Не ушли, не успели. Неощутимый ветер продолжал шевелить листву на дереве, меж веток показалась перепачканная пылью рожица. Я могла бы закричать, даже, наверное, должна была, увидев знакомое лицо, но гробокопатель меня не услышит, только не в мире, где звуки рождались и умирали не успев пожить, словно мы до сих пор находились в переходе.

Ребенок смеялся, но грязные губы оставались неподвижными. Не ребенок, визирг Простого которого мы убили.

- Мы это уже проходили, - пробормотала я, - Еще одна стежка мертвецов, и каждому приготовлен персональный.

Мальчик вышел из тени, я сделала шаг назад. Он наклонил голову и, под тот же раздающий со всех сторон смех, пошел ко мне. А я стала отступать, воображения рисовало абсурдную картинку, что мертвый ребенок сейчас раскинет руки, побежит и обнимает меня за колени, как поступают все дети.

- Очнись-очнись-очнись, - быстро проговорила я, отступая. Ребенок приближался...

Что-то коснулось талии, и не непросто коснулось, меня схватили, не давая сделать очередной шаг.

- Ольга!

Вибрирующий звук тут же затих. Я моргнула. Ребенок никуда не исчез, он продолжал приближаться. Появился Веник державший меня поперек туловища и не давший сделать очередной шаг в... Я обернулась. Последний шаг в яму, на дне которой острыми зубами скалились битые камни. От дома, что некогда стоял здесь не осталось почти ничего, только часть фундамента и погреб, или подвал или еще что-то.

- Есть более простые и приятные способы умереть, - зло сказал падальщик, и эта злость напоминала щепотку соли.

- Расскажешь как-нибудь на досуге, - выдохнула я, поворачиваясь обратно точно в тот момент, когда мальчик налетел на меня. Нет, не налетел, прошел насквозь, опалив чистыми, как первый снег эмоциями, он куда-то тропился. И я поняла, что он совсем тот мертвый визирг. Телосложение, цвет волос, плавные движения - просто мимолетное сходство, которое сыграло надо мной злую шутку. Я ждала мертвеца, я его увидела, остальное дополнило воображение.

Мальчик прошел сквозь меня, пробежал поверх ямы, словно не замечая ничего вокруг. Он очень торопился.

- Что ты видишь? - Веник отпустил.

- Мальчика, - прошептала я, - Ветер. Листву, а вот ты... тебя не было.

- Хорошо, считай, уговорила. Уходим отсюда. Быстро.

Он сделал еще шаг и... улица поплыла. Знаете, я видела такое на экране старого трехногого телевизора. Крутишь ручку настройки, и одна картинка наслаивается на вторую. Город лежащий в руинах и осколках величия, и город возносящийся к в небо. Такой, каким он был, когда тут жили Великие, запечатленный во всем блеске нечеловеческого величия. Город живой проступал сквозь город мертвый, очертания домов плыли. Я видела изящные шпили и радужные стекла окон, буйную зелень и широкие стволы деревьев, журчавший фонтан на углу и... девушку, что смеялась на резном балконе. Кажется, я что-то пропищала, картинка подернулась трещинами или скорее линиями, словно кто-то взял фломастер и черкал поверх изображения. Светящиеся голубым росчерки, то пропадающие, то исчезающие. И блики, множество бликов, светлыми пятнами легшие на старые и новые улицы. Те самые вспышки в темноте... а может, не вспышки? Они не пели, как нити переходов, но все-таки чем-то неуловимо их напоминали. Первые грубые стежки скрепляющие миры. Все нити берут свое начало отсюда.