продолжался с небольшими перерывами всю дорогу домой. Коротко суть этой «Подгорной проповеди» в следующем: «Врагов можно отличить очень легко — их всегда полно у каждого мало-мальски стоящего человека. И воевать с ними можно и нужно, не жалея никого и не брезгуя нечестными приемами, — главное, сунуть их носом в ту грязь, куда они хотят столкнуть тебя, и пусть подавятся! Так им и надо! Пусть не лезут!»

Прощаясь на вокзале, Юлька настойчиво приглашала меня к себе — посидеть, поболтать еще.

Я сумела вырваться только в одну из суббот и отправилась искать дом, местоположение которого Вовкой было охарактеризовано так: «Последний дом на улице, а дальше — степь и гаражи». С такими ориентирами найти его оказалось легче легкого.

Юльки дома не было. Мне открыл Вовка, вслед за которым к порогу выкатился рыжий спаниель, который принялся внимательно обнюхивать мои ноги.

— Юлька скоро придет. Она сейчас звонила, — сказал Вовка. — А это наша собака. Мы подобрали ее несколько недель назад. Отзывается на любое имя.

Я прошла в комнаты, оглядываясь, как кошка. И первым, кого я увидела, был крупный толстый снежно-белый кот с глазами разного цвета — один голубой, другой светло-оранжевый. Он возлежал на диване и лениво приоткрыл один глаз, когда я вошла вместе со спаниелем.

— Это наш Оскар, — представил Вовка. — Мы купили его два года назад в Москве, в трамвае, по дороге на Птичий рынок. Он ангорский, как сказала хозяйка.

Оскар, или просто Ося, оказался смирным до удивления. Когда его взяли на руки, лениво замурлыкал, щуря разноцветные глаза. А потом мягко, словно был без костей, соскользнул обратно на диван, решив, что выполнил на сегодня норму общения с незнакомыми людьми. Спаниель тем временем уселся у моих ног, положив узкую морду мне на колени и вздыхая о чем-то своем. А вокруг в клетках, больших и маленьких, порхали и чирикали волнистые попугайчики — семь штук: синие, желтые, зеленые, даже один бело-голубой. Клетка, где, как я поняла, была майна, пряталась под занавеской.

Дав мне осмотреться, Вовка сообщил:

— Нам тут надо на полчасика уйти по делам с Генкой (этот парень все время сидел на кухне, и мы только чуть кивнули друг другу, когда я пришла), а ты побудь пока здесь. Сашка спит, — он указал на дверь в соседнюю комнату, — хлопот с нею не будет. А если проснется, просто последи за нею — она сама себе дело найдет, девчонка самостоятельная… А там Юлька вернется.

Я не успела и слова вымолвить, как он попрощался и ушел, оставив меня наедине с толпой птиц и зверей и маленьким ребенком, который даже еще не знает, что его вверили заботам чужого человека.

Только первые несколько минут я оставалась действительно одна — кот и собака дремали, попугаи не обращали на меня внимания. Я тихо разглядывала книги на полках — многие названия вызывали просто жуткое желание немедленно сесть и начать читать. Но только я решила порыться в хозяйской библиотеке, как из соседней комнаты послышалось сонное хныканье — проснулась Сашка.

Я немедленно поспешила туда. Девочка сидела на кровати и смотрела на меня с удивлением, но без страха.

— Мама скоро придет, — сказала я. — Тебя зовут Саша?

— Саша, — подтвердила она и протянула ко мне ручки, показывая, что хочет вылезти из кровати.

Ее вещи лежали тут же, на стульчике. Девочка сама удивительно быстро оделась и, решив, что я гость, а гостя надо развлекать, засеменила по дому, ведя меня за собой.

Сначала мы осмотрели квартиру — Сашка, как хороший экскурсовод, показывала все, что считала нужным, потом залезла с моей помощью с ногами на подоконник и долго смотрела на гаражи и пустырь, о чем-то взахлеб рассказывая.

Затем, подумав, что мне все-таки скучно, она решила развлекать меня по-другому и занялась котом.

Оскар все это время мирно продремал на диване, сложив лапки, как это могут делать только кошки. Он разве что не мурлыкал, наслаждаясь тишиной и покоем. Сашка решила положить этому конец. Вытащив из кровати через прутья одеяло, она подошла к коту, сгребла его в охапку, завернув в одеяло так, что наружу торчал один кончик хвоста.

По опыту знаю, что редкая кошка потерпит такое обращение. Но торчащий кончик хвоста не шевелился — Оскар или привык к подобным штучкам маленькой хозяйки, или терпел игру ребенка.

Схватив завернутого кота в охапку, Сашка поковыляла обратно к кровати, и только там подняла на меня глаза:

— Положи!

Я взяла у нее комок и осторожно пристроила на подушке. Потом под неусыпным надзором девочки расправила края одеяла. При этом Оскар не спешил выставлять голову — снаружи оставался только его по-прежнему неподвижный хвост.

Убедившись, что кот лежит как надо, Сашка схватила меня за палец и потащила вон из комнаты.

Оскар терпел до тех пор, пока не решил, что мы ушли. Но стоило нам с Сашкой устроиться на диване с книжкой на коленях, как он освободился и вышел к нам, довольный жизнью.

Я, признаться, думала, что девочка успела заняться яркими картинками, но она, едва заметив кота, отстранила книжку, спрыгнула с моих колен и снова отправилась за одеялом. Достав его, поймала Оскара, опять, уже на полу, набросила на него одеяло, спеленала его и потащила в кровать. Там процедура укладывания кота в постель повторилась — с той только разницей, что теперь мы с Сашкой несколько минут простояли рядом, ожидая, пока он «уснет». Но кот столь хорошо притворялся спящим, что мы поверили и вернулись к книжке…

Чтобы через минуту опять вскочить и бежать за котом, потому что Оскар, конечно, успел выбраться из одеяла.

Так мы гонялись за котом больше получаса, пока наконец эта бесконечная игра не надоела всем троим участникам. Оскар куда-то забился, а Сашка, заметно утомившись, всерьез занялась книжкой — к моей радости. Хоть и требовала подробных пояснений к каждой картинке, она тем не менее довольно внимательно слушала историю про Человека Рассеянного до тех пор, пока наконец-то не пришла ее мама.

Юлька совсем не удивилась тому, что я сижу с ее дочкой. Поздоровавшись, забрала у меня Сашку и занялась ею.

Уже через полчаса девочка, а вслед за нею и все прочие обитатели дома были накормлены, и мы с Юлькой наконец смогли поболтать. Она достала из холодильника две бутылки кефира и сдобную булку, устроилась на диване и включила телевизор. По программе кабельного телевидения начинался фильм ужасов.

— Погоди, — вдруг спохватилась она, — я Джончика выпущу… Ты его видела?

— Нет.

С высокой клетки