Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Спасибо, — сказал журналист, пряча ее в задний карман джинсов, — как только у меня появится что-нибудь в этом роде, я сразу же обращусь только к вам.
— И правильно сделаете. Пожалуй, на нашем побережье вы вряд ли найдете лучшего мастера.
Они молча допили кофе и вышли на улицу.
— У вас не будет сигареты? — спросил молодой человек.
Журналист протянул ему пачку. Присев на скамеечку возле кафе, на которой уже сидела накрашенная девица в розовой куртке, они закурили.
— Да, крепенький здесь кофеек, — сказал Сергей, затягиваясь сигаретой, — выпил, и даже печень начала вылезать.
— Действительно, какой-то странный у него привкус, — согласился с ним молодой человек.
— Привкус, печенка, — встряла в разговор девица. — А кто виноват? Сами и виноваты. Дайте прикурить, а то я свой "Ронсон" в машине оставила. — Она вытащила из кармана пачку "Мальборо".
Журналист протянул ей зажигалку и поинтересовался:
— Почему сами?
— Если бы не убрали из кафеюшников алкоголь, то и буфетчицам не надо было с кофе химичить и подрывать здоровье советским гражданам. Имели бы они свой стольник "фантома" в день и горя не знали.
— Извините, стольник чего? — переспросил Сергей.
— "Фантома". Навара. А как алкоголь убрали, так и пришлось крутиться. Запросы прежние, а доходы не те, да еще инфляция и рэкет бьют по карману. Как подумаешь, что за подержанную тачку меньше двадцати штук не просят, а за новую все сто, так дурно становится. Да что тут говорить. — Девица стряхнула пепел и повернулась к журналисту. — Знаешь, сколько способов приготовления кофе знает обычный буфетчик?
— Ну, способа три.
— А двадцать три не хочешь? Причем это без использования кофейных зерен, а таких, с добавлением цикория, марганцовки, соды или табачной пыли, для крепости, вообще не счесть.
— Постойте, — изумился Николаев, — я о таком еще не слышал. Как это, кофе и не из кофейных зерен?
— Очень просто. Берешь корни ромашки, одуванчика, сушишь, мелешь и завариваешь. Или из поджаренных хлебных корок. Правда, чаще всего приходится варить вообще из какой-нибудь гадости. Я сама полтора года проработала в кафе. Мне один знакомый химик приносил какую-то бурду, так людишки от нее прямо на глазах желтели. Да и сама, отстоишь смену у аппарата, домой приходишь, как с химического комбината, голова раскалывается и кругом идет, но зато свои пять сотен в неделю имела. Стольник рэкетирам, стольник заведующему, три сотни оставалось. Это, конечно, не как на алкоголе, но с паршивой овцы хоть шерсти клок.
— Вы же травили людей.
— Каких людей? Этих, что ли? — Женщина кивнула на группу разодетых отдыхающих. — Какие они люди?! Скоты! Подонки! Взяточники и спекулянты! Откуда у них пачки денег?! Жалко, мышьяк в магазинах не продается, я бы им показала. Ишь, людей травила. А когда целые отрасли выпускают вредные для здоровья продукты питания, лекарства и прочую дрянь? Ко мне один алкоголик все время приходил опохмеляться, кандидат наук, диссертацию о вреде алюминия писал. Так он говорил, что алюминиевая посуда в общепите искалечила больше людей, особенно детей, чем было убито во второй мировой войне. Я сама помню, как нам в институте показывали опыты…
— Вы с высшим образованием работали буфетчицей? — спросил Сергей.
— Ты думаешь, я одна такая? Ничего оно не дает, если ты, конечно, не выпускник дипакадемии. Так вот, этот алкаш говорил, что алюминий здорово действует на психику и на какие-то генетические штуки, замещает что-то. Американцы уже давно писали об этом и запретили у себя алюминиевую посуду, а у нас, если и перепечатывали эти сообщения, то оставляли лишь места про животных и птиц, что, мол, они теряют ориентировку и прочее.
— А где теперь тот мужчина, что рассказывал вам?
— Не знаю. Я его уже года два не видела. Наверное, засунул его директор алюминиевого завода под трамвай, чтобы не мешал гнать план.
— Кого засунули под трамвай? — вдруг спросил сидевший в задумчивости молодой человек.
Перед кафе остановилась красная "пятерка" с развалившимся на заднем сиденье негром. Шофер трижды просигналил.
— Да пошли бы они все… — Девица отшвырнула окурок и встала. — Ну, мне пора, клиента привезли. Время — деньги. Гуд бай, мальчики, желаю снять хороших девочек. Хотя, кто вас знает, может, вы гомики. Только не забывайте про СПИД, он не спит. Ауфвидерзейн, — и взбив челку, она шлепнулась на заднее сиденье в объятия негру.
— Веселая дамочка, — глядя вслед машине, сказал Сергей.
— Да, в последнее время их тут как собак нерезаных развелось. Ну ладно, спасибо за сигарету и компанию. Мне тоже пора. — Молодой человек махнул на прощание рукой и ушел.
Журналист посидел еще немного, греясь на солнце, затем сел в "хонду" и поехал в гостиницу. Там он взял у администратора ключи и перенес вещи в триста второй. Новый номер был действительно лучшего прежнего. Спальня, кабинет, телефон, цветной телевизор, огромная лоджия. И мебель здесь была классом выше, чем в пятьсот восьмом.
Сергей развалился в мягком, отделанном под кожу кресле, достал блокнот и, закинув ноги на журнальный столик, пододвинул к себе телефон.
Итак, первый номер. Занято. Наберем второй. Тоже занят. Странно. Они, что, говорят между собой? Три остальные абонента не подняли трубку. Что ж, бывают и неудачи. А если еще разок. То же самое. Надо попробовать другой вариант. Пожалуй, с него и надо было начинать.
Журналист взял с журнального столика телефонную книгу и открыл ее на букве "А".
Арнольд достал из буфета раскрытую пачку сигарет, закурил и лёг на диван. Хлопнула дверь, и из прихожей послышались голоса сына и жены.
— Папа, папа, посмотри, что мне мама купила! — В комнату, прижимая к груди огромный самосвал, влетел трехлетний мальчуган и вдруг остановился удивленный. — Папа, ты же куришь. Брось немедленно!
Арнольд затушил сигарету в пепельнице.
— Тут к тебе заходил какой-то мужчина. — Вслед за сыном в гостиную вошла жена.
— Что ему надо было?
— Не знаю. Сказал, что зайдет попозже.
— Мама, а папа курил. Он же сам говорил, что курить нехорошо.
— Саша, иди, пожалуйста, в детскую, поиграй с новой игрушкой. Мне надо поговорить с папой.
— Я сейчас, — мальчуган подошел к отцу. — Папа, а ты знаешь, почему кошки мяукают, а собаки лают?
— Нет. Почему?
— А потому, что у кошек батарейки слабые.
— Ну и выдумщик ты, — улыбнулся Арнольд и погладил сына по волосам. — Иди поиграй у себя, а мы с мамой поговорим.
— Хорошо, папа.
Жена закрыла за сыном дверь, присела рядом с Арнольдом на диван и
