обыденное, ря-до-вое право достойно жить в своем доме, не опасаясь мобилизаций или контрибуций, получать за честный труд справедливую плату — и заслушивать нешуточные отчеты нанятого тобою (вот так-то!) начальства о проделанной им работе. Так оно, видимо, и будет, когда государство из первобытной рэкетирской лавочки превратится наконец в то, чем оно и должно быть, — в грандиозную страховую компанию, добросовестно обслуживающую своих пайщиков (граждан). Пока же, как сказано у Иосифа Бродского, мы, оглядываясь, видим лишь руины; даже кавычки ни к чему. Взгляд, конечно, "очень варварский, но верный", однако в том же четверостишии — лукавая справка: сообщает-то сие наблюдение раб.

Свободный же человек, если хорошенько приглядится к окружающей повседневности, возможно, усмотрит и кое-что помимо.

Даже самому забитому народу ничего не навяжешь силой, вспомните-ка Гитлера, уж с какой силищей наваливался… Из этого, однако, следует и другое, не столь лестное: Сталин-то и прочие крутые большевики, выходит, в свое время нашим народам подходили. Вообразите где-нибудь в двадцать пятом году всенародный, предельно демократический референдум. Что, мол, выберете, братцы: неспешную, на полвека, тягомотину с постепенным всеобщим просвещением и постепенным же врастанием в современную технологию — или молодецкий, в кратчайший срок, прорыв в мировые первачи, но с подтягиванием поясов, с отрубанием кое-каких головушек? Не уверен, что при такой постановке вопроса вождям пришлось бы фальсифицировать результаты голосования. Большинство молодого, напористого, скорого на мордобой народа и без того предпочло бы их вариант.

Теперь страну населяют другие люди. Нет в них, может быть, той первобытной широты и удали, зато страна уже — не всевозможная ("убогая — обильная — могучая — бессильная"; как же сладостно смаковали долгие годы этот беспомощный перечень эпитетов), сиречь никакая, а конкретная, с реальными, строго определенными свойствами и возможностями. Сообразно им, по уму, и надлежит действовать в дальнейшем.

В том же, что обратного хода уже не будет, я окончательно убедился, позвонив одному из моих пожилых знакомых, тертому человеку с большим партийным стажем. Спрашиваю, как здоровье, а он благоговейно отвечает: улучшается с каждым днем торжества демократии. Если уж этот осторожный Тартюф так заговорил — можете быть уверены, они не ошибаются.

Я не очень-то верю скороспелым богомольцам с многолетним стажем атеистической работы, да и недавним комсомольским вождям, наскоро перекроившим номенклатурные пиджаки в респектабельные смокинги. У этой публики одно призвание: плавать поверху. Мешать бы им, впрочем, не стал; может, куда и выплывут. Я больше надеюсь на немногословных работящих людей, которых до сих пор если не большинство, то все же немалая доля. Как среди хлебопашцев, слесарей или инженеров, так и в кругу ученых, военных, предпринимателей, изобретателей… Долгие годы из каждого заработанного ими рубля не спросясь умыкали невесть на что копеек восемьдесят. Если сказать им открыто: ребята, отдавать придется и дальше. Может быть, даже до полтинника. Вот вам баланс: страна в разоре, десятки миллионов сограждан уже не работники, кто по немощи и старости, кто и по неумению, пьянству (а что делать? тоже ведь люди). Им всем придется помогать. Отчитываться будем ежемесячно и без лукавства. Вполне возможно, что совестливые люди снова возьмутся за тягло и опять, в который уже раз, вытянут свою непутевую державу.

…Стало модно цитировать Библию — книгу Исход: сорок лет Моисей водил свой народ по пустыне, пока не подросли поколения, не знавшие рабства. Метод проверенный, что и говорить, — вопрос только, не разбегутся ли эти самые поколения. То, что происходит сейчас, и впрямь смахивает на строительство грандиозной Синайской пустыни на одной шестой земной тверди, но все же я хотел бы напомнить о другой, куда менее популярной у нас книге Писания — книге Неемии:

"И встал Елияшив, великий священник, и братья его священники, и построили Овечьи ворота…

И подле них строили Иерихонцы, и подле них строил Закхур, сын Имрия.

…Подле них чинил стену Меремоф, сын Урии, сын Гаккоца…"

В Исходе рассказано, как евреи уходили от рабства — а под водительством Неемии они возвращались на волю. Не ближе ли это тем, кто никуда не уезжает? Вчитайтесь в эту скромную книгу. Она увековечила имена тех, кто два с половиной тысячелетия назад истово, без лишних слов восстанавливал разрушенный ассирийцами Иерусалим, кто охранял его, кто непроезжими дорогами, теряя семью и имущество, пробирался к родным стенам.

Эту бы книгу — да почаще вспоминать. Тогда, может, и сорока лет не понадобится.

Сентябрь 1991

Читайте в первом выпуске 1992 года:

Дэн РОБЕРТС

Поставь на карту жизнь

Валентин КОРОЛЕВ

Личное дело

Алекс СЛОНБИ

Как быть советским

Леонид ЖУХОВИЦКИЙ

Ларс ХЕССЛИНГ

Дар? Наркотик? Безумие?

Примечания

1

Роман Агаты Кристи "Четыре туза" и перефразированное название ее же романа "Десять негритят".

2

"Свежий запах, ослепительная белизна зубов" (англ.).

3

Чтение заглавных букв в аббревиатуре по-английски дает фразу "Ты — болван".