– Что за чушь? К чему такая таинственность? – Фишер вдруг сел, где стоял, и более спокойным и даже доверительным тоном поинтересовался: – Так… вы?.. – Не дожидаясь заготовленного ответа, продолжил: – Конечно, как же я не догадался раньше?! По особым поручениям, говорите?!

Я не упустил возможности подыграть тщеславному дураку, заговорщицки прошептав:

– Тише, прошу вас!

– А вы, господин Романов, по дипломатической части… или как?

– «Или как». Вы гарантируете здесь отсутствие лишних ушей? Вы уверены в своих людях?

Легким движением руки перевел внимание Фишера от попытки определения, к какой категории агентов я принадлежу, к приемной палатке, где охрана и писари вовсю «грели уши». Затем нарочито строго и громко заявил:

– Полковник Фишер, не забывайтесь! Я и так сказал вам более, чем мог! Только из уважения к вашим заслугам в глазах моей службы.

Собеседник прямо-таки засветился от какого-то затаенного счастья. Бездушный бюрократ исчез, передо мной вытянулся, подавшись вперед, распространитель слухов со стажем, алчущий немедленно приобщиться к чужим секретам. Причем в глазах читалось – разницы между светскими сплетнями или военной тайной этот уникум не понимал совершенно.

– О! Не знал, что в тех сферах известно о моих, хотя… что это я… Итак, к делу! Ведь дело, несомненно, государственной важности!

Энергично опустив подбородок на грудь, я подставил себе резной тяжеленный стул, уселся и вальяжно откинулся на спинку стула, словно заправский сын турецкоподданного. Голос мой сделался тих и расслаблен:

– Мне поручено расследовать несколько случаев контрабанды стратегического сырья и оружия. Как вы понимаете, речь идет об особо крупных злоупотреблениях, в которых могут быть вольно или невольно замешаны имперские служащие и офицеры. Честь мундира для старой знати – далеко не пустой звук. Меня предупреждали, но я не верил, насколько на окраинах нашей цивилизации все прогнило!

Полковник согласно кивал, как игрушечная собачка с головой на пружинке при езде по ухабистой дороге.

– Вы и сами уже догадались, что мне удалось раздобыть вещественные доказательства. Их необходимо срочно доставить моему руководству. Любой ценой. Несомненно, полетят головы, не только в Колониях, но и в Метрополии.

После этой фразы мой визави надул себя воздухом, придавая лицу как можно более суровый вид.

– Да-да, я понимаю. Господин барон, искренне сожалею, что явился невольной причиной задержки, и приношу вам свои глубочайшие… – нарочито раболепно залепетал полковник, хотя по глазам было видно, что за свой чин и место он нисколько не переживает. Видимо, не так туп и сделал вывод, что отголоски борьбы за власть между династиями имперских нобилей до его позиции долетят не скоро, если вообще достанут.

Моя физиономия растянулась в доброй улыбке.

– Ну что вы, господин полковник! Ваша импровизация выше всяких похвал! Знаете ли, мне сейчас просто необходимо выглядеть дезертиром, мародером и закоренелым в грехах мерзавцем.

– Идеальное прикрытие? – с видом знатока поднял бровь Фишер. – Сброда здесь хватает: русинские волонтеры, граничары. Да и в моем полку, признаюсь, публика бесконечно далека от приличной…

Пришлось мужественно насупить лицо и согласно кивнуть. Агент 007 выходит из вражеского тыла во главе банды мародеров, чтобы фрайбургские ополченцы приняли его за своего? Выглядела такая легенда широко известным продуктом сивой кобылы. Но чем глупее, тем достоверней. А может, не такая глупая идея? Когда вокруг специалисты торгуют смертью оптом, то агентура в действующих войсках имеется непременно, и разная. И если с мерзавцем попытаются найти общий язык, то «светоносного паладина» с принципами помножат на ноль без лишних прелюдий.

Непродолжительную паузу в разговоре вновь нарушил полковник. Заговорил он громкими восклицаниями, но без какой-либо искры эмоций.

– Невероятно! Подвиг! Прорыв сквозь орду бандитов и чернокнижников! Триумф! – неумело лебезящий чиновник подскочил и порывался продолжить, но пришлось прервать поток лести:

– Какой такой прорыв? Полковник, прошу вас уяснить одну принципиальную вещь: барона Романова, офицера по особым поручениям, здесь вообще никогда не было. Зато имела место быть героическая осада под вашим руководством, в ходе которой противника удалось измотать и обескровить. Затем вы осуществили победоносное наступление, опрокинули, умело действуя огнем и маневром, полностью уничтожили превосходящие силы сквернавцев малой кровью. В своем совершенно секретном отчете, который с нетерпением ждут наверху, я обязательно отмечу вас как автора этой блистательной победы.

Подобный оборот польстил Фишеру до безумия. Он даже бросился к своему монументальному столу и торопливо записал несколько фраз на первом попавшемся листе бумаги. Скромному попаданцу памятники не нужны, чем меньше треплются о моей персоне, тем меньше вопросов, кто я такой и откуда здесь взялся.

– Простите великодушно мои грубые манеры! – закудахтал полковник, подняв со столика серебряный узкогорлый кувшин с крышкой. – Может, вина? Бренди?

Упредив непроизвольный холостой глоток зевком, вежливо отказался.

– В последние дни было слишком много дрянного бренди и еще более дрянной крови. А мне потребуется трезвая голова. А также мой патент, сабля и пистолет.

– Да, да, я понимаю. – Фишер отставил кувшин и аккуратно выложил на стол конфискованное. Затем, глядя, как я экипируюсь, налил себе и тут же осушил кубок. – Я в вашем распоряжении. Мой штаб, слуги… Все для успеха нашей… вашей миссии.

– Благодарю. Учту в своих планах.

Старикан повеселел и набулькал себе еще вина, но на половине бокала с недоумением остановился и отставил посуду. Фишер не выглядел любителем спиртного и сейчас, похоже, сам себе удивлялся.

Внезапно полковник поинтересовался, каким образом мне, имперцу, удалось «приручить» русинов? Причину моего вызволения из заточения имел неосторожность сообщить совершенно сбитый с толку офицер. Русины под руководством Белова отказались подчиняться полковнику, а граничары и волонтеры не позволили подавить бунт силой. Когда конвой, отправленный за господином Романовым, обнаружил пустоту, солдаты получили традиционные зуботычины, а на гауптвахту послали надежного офицера. После того как тот, выпучив от усердия глаза, подтвердил мое отсутствие, в полусонном царстве штаба поднялся переполох. Велико же было удивление повторно отправленного порученца, когда тот застал меня чинно сидящим на камне в абсолютной темноте. Он тут же мне все и выложил. От удивления.

Истинная же причина бузы, учиненной «ребятушками», полагаю, заключалась совсем не во мне, а в моем браслете. Точнее – в Слезе Асеня, что содержал в себе душу молодой княжны Белояровой. Ее при жизни весьма уважали в батальоне стрелков, а после гибели выбрали своей покровительницей. Любой ценой Слеза должна попасть в Золотую рощу, где душа Киры соединится с назначенным ей священным деревом – Асенем. Перед выходом из темницы я успел снова замотать запястье бинтом и теперь ни взглядом, ни мыслью не выдал эту тайну Фишеру. Однако пришлось снова говорить то, что хотел услышать полковник: