– В порядке! И для чего это надо? Черт возьми! – Он смахнул с лица паутину. – Эдди, ты собираешься заняться гостиничным бизнесом? Если это так, то подумай хорошенько. Потребуется не меньше миллиона долларов только для того, чтобы вывезти отсюда всю грязь и избавиться от паразитов.

– Я рассчитала, что мне потребуется полтора на то, чтобы обновить дом, и еще один, чтобы оборудовать помещения и нанять штат сотрудников. Я хочу, чтобы здесь все было самым лучшим.

– Самое лучшее находится в нескольких милях отсюда, в отеле «Уолдорф».

Из угла донеслись шорохи и попискивания.

– Ненавижу мышей.

– Вероятно, это крысы.

– В таком случае все в порядке. Я люблю тебя, Эдди. – Филипп смахнул с волос еще несколько нитей паутины. – Если у тебя появилось желание заняться новым бизнесом и показать Сент-Джонам, что ты и в этом деле не лыком шита, прекрасно. Но, думаю, мы могли бы придумать кое-что получше.

– Но здесь будет не отель, а приют. Приют имени Фиби Спринг. Я найму самых лучших специалистов, лучших терапевтов и вообще самых лучших сотрудников. Я смогу их заполучить. Здесь можно разместить тридцать женщин и детей, и все это будут бездомные, которым негде преклонить голову.

– Эдди!

Она покачала головой, давая понять, что еще не закончила говорить. Теперь в ее глазах горела новая, незнакомая ему страсть.

– Понимаешь ли ты, что значит не иметь своего дома? Привыкнуть к тому, что тебя бьют и унижают?

Филипп не нашелся, что ответить.

– Я не могу этого себе представить.

– А я видела таких женщин и детей. У них были синяки и шрамы, Филипп, не только на коже, но и в душе, и в сердце.

На мгновение Адриенна отвернулась от Филиппа. Ее эмоции всегда выходили из-под контроля, когда она заговаривала об этом.

– В амбулаторном отделении мы сможем оказать помощь еще тридцати несчастным. А когда расширимся, то и вдвое большему числу людей. Наш штат будет состоять и из профессионалов, и из добровольцев. Гонорар они будут получать в зависимости от наших возможностей. И ни одному человеку мы не откажем.

Ветер гулял по комнате, и холодный воздух заползал в отверстия между половицами. Это было несчастное и жалкое место в жалком районе. Филиппу хотелось как можно скорее уйти отсюда, но энтузиазм Адриенны заразил его.

– Как давно ты об этом думаешь?

– Я купила этот дом примерно шесть месяцев назад, но эта мысль появилась у меня значительно раньше.

Адриенна снова прошла через комнату, и шаги ее отозвались эхом в пустом помещении. Потолок над ее головой просел и был покрыт пятнами.

– То, что я хочу забрать у него ожерелье, – эгоистичный поступок. Я делаю это только для себя. И мотивы мои вполне эгоистичны.

– Да?

– Да! – Она повернулась к нему. – И не приписывай мне, пожалуйста, Филипп, никаких благородных побуждений. Это личная месть, и ничего другого. Но после того как она осуществится, я не хочу оставлять ожерелье у себя. Оно мне не нужно. И Абду сможет получить его обратно, но за хорошую цену. – В тусклом свете ее глаза казались очень темными. Закутанная с ног до головы в черную норку, она выглядела настоящей принцессой. – За пять миллионов долларов. Это только незначительная часть того, что стоит ожерелье, но мне этой суммы хватит, чтобы привести здание в порядок, вернуть моей матери достоинство, а самой удалиться от дел, будучи очень богатой женщиной. Я должна достичь своей цели. Последние десять лет своей жизни я провела, готовясь к этому, и ничто не остановит меня.

– Почему ты так уверена, что отец тебе заплатит? Даже если ты сумеешь украсть ожерелье и ухитришься выбраться из Якира живой, Абду оповестит об этом полицию.

– И публично признает, что нарушил закон, отобрав драгоценности у моей матери? – Ее губы скривились. – Публично признать, что над ним взяла верх женщина, и тем самым навлечь позор на царствующий дом Якира?! Конечно, он будет стремиться унизить, опозорить, даже убить меня, но гораздо больше ему захочется, сохранив свою гордость и честь, получить назад «Солнце и Луну».

– Но есть вероятность, что он все-таки сумеет отомстить.

Адриенна вздрогнула, несмотря на укутывавший ее мех.

– Холодно, давай уйдем отсюда.

Пока они ехали назад, Филипп не сказал ни слова. Теперь он понимал, почему Адриенна привезла его сюда, почему рассказала о своих планах. Она наглядно продемонстрировала ему, что связана обещанием. И Филипп понял, что остановить ее не сможет. Но в силах сделать кое-что другое.

Как только за ними закрылась дверь ее квартиры, Филипп поинтересовался:

– У тебя есть план дворца?

– Конечно.

– Есть чертежи, системы сигнализации, расчеты по времени? Ты просчитала возможные пути проникновения и отступления?

Адриенна пожала плечами, освобождаясь от норковой шубы. Свитер мягко облегал ее бедра.

– Я знаю, что нужно делать.

– Покажи свои расчеты мне.

Сняв шапочку, Адриенна встряхнула волосами.

– Зачем? Мне не требуется консультант.

– Я никогда не начинаю работы, пока не узнаю всего, что следует знать. Мы можем использовать стол в столовой.

– О чем ты?

– Ну это же очевидно. – Филипп стряхнул со своего пальто тающий снег. – Я еду с тобой.

– Нет. – Она схватила его за руку, когда он собирался пройти в другую комнату. Ее пальцы, длинные и изящные, с неожиданной силой вцепились в него. – Я не допущу этого!

– Уверяю тебя, ты будешь в состоянии оплатить мне работу.

– Это не шутка. Я работаю одна. Я всегда работаю одна. Он оторвал ее руку от себя и слегка коснулся ее губами.

– Это проявление твоего эго, дорогая.

– Прекрати! Я полжизни потратила на то, чтобы составить план. Я знаю страну, ее культуру и риск, сопряженный с этим делом. Это моя идея, Филипп, моя жизнь. Я не хочу, чтобы ты вмешивался, не хочу, чтобы твоя кровь оказалась на моей совести.

Он растянулся на ее кровати точно в такой же позе, как накануне.

– Моя дорогая девочка, я вскрывал сейфы, когда ты еще играла в куклы. Я украл свой первый миллион, когда ты еще была школьницей. Возможно, ты и хороша в своем деле, Эдди, возможно, просто великолепна, но ты никогда не сможешь сделать того, что делал я.

– Ты самонадеянный, самовлюбленный сукин сын. – К восторгу Филиппа, она резко повернулась к нему. – Я не хуже тебя, а возможно, и лучше. И последние десять лет своей жизни я не потратила на то, чтобы подрезать розы. – Филипп только улыбнулся. – Меня ни разу не поймали.

– Меня тоже.

Увидев, как ширится его улыбка, Адриенна выругалась и снова отвернулась от Филиппа.