Началась торжественная часть.

Директор вышла к микрофону и сказала речь, посвященную выпускникам. Я пропустила все слова, зато вспомнила, что даже не положила с собой таблеток, так как может произойти все что угодно. Попытавшись скрыть волнение, я поправила фатин на юбке платья и опустила руки, стараясь не заламывать пальцы. Страх набегал медленной волной — сначала из-за выступления на публике, потом из-за того, с кем придется танцевать, а после уже о том, что может произойти дальше.

Я не заметила, как пролетело полчаса времени, и уже нужно было готовиться к выходу. Вика потрясла меня за плечо.

— Земля вызывает Тамару. Все хорошо?

Я посмотрела вниз, глубоко дыша. Сейчас. Уже сейчас.

Когда пошла музыка, я изо всех сил пострадать забыть обо всем, что было до этого, и просто пережить этот момент.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Начался выход.

Я спокойно пошла в сторону своего партнера и глубоко вздохнула.

Пошла более быстрая музыка, и мы закружились в вальсе.

— Отлично выглядишь, — вдруг услышала я. — Такая стрижка тебе очень идет.

— Чего ты добиваешься? — нервно спросила я, смотря в сторону, чтобы ни в кого не врезаться.

— А разве до сих пор не ясно? — он улыбнулся.

Я лишь промолчала в ответ. Пошли вращения. Кирилл аккуратно взял меня за руку сверху, и я закружилась на месте. После того как остановилась, Кирилл вложил мою руку в свою, а второй притянул опять к себе.

— Сегодня ты мне не по плечо, а даже можешь смотреть в глаза, не сильно поднимая голову. Только почему ты смотришь мне в шею или куда?

— Танцуй молча, — сказала я, нахмурившись. Подошел момент бриджа после припева — смена партнера. Оттолкнувшись от Кирилл, я попала к Соколову.

— И все же, — проговорил Кирилл, когда я вернулась к нему, — смотри мне в глаза, — он поднял мой подбородок, быстро поменяв руки. Я увидела его во всей красе. Волосы были зачесаны назад, а одна маленькая прядка осталась спереди. Всматриваясь в его глаза, я видела себя в их отражении — такими почти прозрачными они были. Холодные как одинокий айсберг в океане, плывущий так далеко, но и так близко к тебе.

Кирилл улыбнулся, довольный своими действиями, и прижал меня за талию ближе к себе.

— Приятно ощущать тебя у себя в руках, — прошептал он. Я подняла брови и открыла рот, чтобы задать вопрос. Губы засохли так, что их пришлось разделить, приложив усилия.

— Что? Что ты имеешь в виду, — спросила я и неосознанно напрягла руку, что была вложенна в его ладонь.

— Будто бы мы тут совсем одни, и ты одна такая… — он приблизился к моему уху, — моя. Если понятнее говорить.

Вниз по спине побежали мурашки, и я вздрогнула. Сердце начало биться быстрее. Я чувствовала, будто вот вот упаду. Внезапно стало жарко. До конца песни осталось семь секунд, и я из последних сил держалась.

Пять…

Кирилл придерживает меня снизу за талию, а я отклоняюсь назад, послносью доверяя своему партнеру.

Четыре…

Он поднимает меня и держит за руку.

Три…

Мы делаем вид, что не хотим расставаться друг с другом.

Два…

Я отпускаю его руку.

Один…

Музыка кончается, и все девушки уходят с поле зрения зрителя, оставляя парней одних.

Я быстрее побежала в уборную через заднюю дверь школы. Закрылась в кабинке, и меня вырвало.

— Тамара! — послышался стук в дверь и встревоженный голос.

***

— Тамара!? — я услышала голос за дверью и закрыла рот рукой, нажав на кнопку смыва.

Вытерев рот куском туалетной бумаги, я открыла дверь кабинки и вышла в коридорчик. Там стояла Таня и озадаченно смотрела на меня, подняв брови.

— Что ты тут делаешь? — тихо спросила я, подходя к раковине.

— Я увидела, что ты куда-то быстро убежала сразу после выступления, и подумала, что тебе стало плохо, а потом нашла тебя тут… Красивый танец, — добавила Таня в конце.

Я прополоскала рот водой и посмотрела на себя в зеркало — то, что смотрело на меня с той стороны, отличалось от реальности. Реальная я не такая спокойная, как показываю себя зеркалу, реальная я не говорю спокойно с девятилетнем ребенком, который чуть не увидел или не услышал лишнего. Реальная я скрываю все это за непробиваемой обложкой, крепким панцирем лжи и дополнительной защитой из подобно могильному спокойствия.

— Это вальс, Таня, — исправила я, чтобы развеять неловкую паузу.

— Все равно — очень красиво. А кто тот мальчик, с которым ты танцевала, он так смотрел на тебя, думаю, он л…

— Таня, — перебила ее я, посмотрев на нее, — не стоит так говорить. Тот мальчик — тот самый «сталкер», о котором мы недавно с тобой говорили.

— А, — она приподняла брови. — А почему он так на тебя смотрел? Ты-то не сильно глядела в его сторону! — Таня прищурилась и указала на меня пальцем.

— Может, это потому, что он мне не… неприятен? — я посмотрела на нее и пожала плечами.

Таня опустила брови.

— Тогда почему ты с ним танцевала так, будто делала это всю жизнь. И не было это похоже на отвращение, — она приложила палец к губам.

Я задумалась. Как объяснить ребенку, что человек, который тебе не то, что неприятен, а ты его терпеть не можешь, в печальном контексте, просто следует за тобой по пятам, куда бы ты не пошла. Будь то подготовка к танцам или любая «случайная» встреча на улице.

— Просто ему нравится, наверное, — я понизила голос на секунду, — со мной находится, а мне нет. Ведь партнеров в танцах ты не выбираешь сама.

— А, ну вроде бы стало немного яснее. Кстати, ты сегодня такая красивая, — она облокотилась на столешницу с раковинами и посмотрела на меня. — Такая прическа тебе очень идет. И это платье — оно просто волшебно, будто сделано специально для тебя.

Я вздохнула от того, что платье придется вернуть завтра же, и вздрогнула от внезапно появившегося чувства дежавю.

18. Обман

Двадцать восьмого мая я собиралась на выпускной к Тане и выбирала, что надеть. Остановилась на том самом платье, в котором ходила в самом начале учебного года. Чёрное приталенное. Немного завила волосы и вышла из дома.

Вике я не рассказывала об этом ничего. Сама могу с этим справится. Нечего не зря беспокоить ее по пустякам — всего лишь сходить с ребенком на его выпускной в начальной школе. Хоть после последнего звонка я и не пила таблетки, но всю ночь ворочилась и не могла заснуть. Из-за этого появилась бессонница,