она все поняла, но потом она спросила меня кое о чем, от чего у меня внутри все сжалось. — Он покачал головой, как будто инцидент все еще не до конца дошел до его сознания. — Она спросила, можем ли мы просто притвориться, что она моя дочь, и может ли она называть меня папой.

Редкий вид Магни, сверкающего зубами в лучезарной улыбке, вызвал у меня взрыв смеха.

— Черт, приятно видеть тебя таким счастливым, — сказал Финн и присоединился к моему смеху.

— Я знаю, я не могу припомнить, чтобы я так чертовски гордился чем-либо. Представь, что кто-то такой чистый и милый хочет называть меня папочкой, — последнее слово он произнес с благоговением.

Некоторое время мы говорили о переменах, которые быстро происходили с тех пор, как Кристина приехала в Северные земли. Оптимистичная мысль о том, что впереди нас ждет еще много хорошего, сделала атмосферу непринужденной и веселой.

— Ты можешь в это поверить? — Магни повторил в третий раз. — Мила на самом деле хотела, чтобы я был ее отцом.

Вздохнув, я похлопал его по плечу.

— Я рад за тебя, но в то же время это заставляет меня немного нервничать.

— Почему? — он нахмурился. — Эта девочка была бы самой защищенной женщиной в нашей стране, если бы я был ее настоящим отцом. Я бы никогда не причинил ей вреда.

— О, я знаю это, но Мила — красивая девочка, и если бы один из мальчиков сделал с ней через несколько лет то, что Соломон сделал с Уиллоу сегодня… — я замолчал, зная, что он поймет. — Я забочусь обо всех здешних детях, и я не хочу, чтобы ты убил кого-нибудь из моих мальчиков в припадке ярости.

Все следы улыбки Магни испарились, и он оттолкнулся от земли.

— Куда ты идешь?

— Я собираюсь объяснить несколько вещей мальчикам. Пусть они знают, что, когда дело доходит до Милы, они должны держать свои руки при себе, или я, черт возьми, сломаю им их.

Глава 32

Последняя глава

Кайя

— Я думаю, что это моя новая любимая часть секса, — прошептала я после нашего второго раунда заключения брака.

— Что? Не твой оргазм? — Арчер уткнулся носом в мои волосы, его руки крепко обхватили меня сзади.

— Нет, не надо, — сказала я и остановила его от выхода из меня. — Мне нравится, когда мы вот так сливаемся воедино. Как будто мы одно целое.

Его губы переместились вниз, чтобы прикусить мочку моего уха.

— Мне нравится, когда ты так непристойно говоришь, детка, — сказал он, и хотя я не могла его видеть, я знала, что он улыбается.

— Это просто так… — выразить словами то чувство, которое я испытывала, означало бы только сгладить что-то экстраординарное и великолепное, но я все равно попыталась. — Я думаю, что я пытаюсь сказать, что половой акт сам по себе потрясающий, а оргазмы, ну, эта часть тоже вызывает сильное привыкание. Но этот момент, прямо сейчас, мой любимый, потому что он нежный и о чем-то большем, чем похоть.

Арчер сжал меня крепче, но ничего не сказал.

— Вот на что похожа любовь, не так ли? — прошептала я. — Как единство.

Голос Арчера звучал так же хрипло, как и мой, когда он тихо ответил:

— Да, это то, на что похожа любовь.

Повернув голову, я снова нашла его губы.

— Или, может быть, мы просто на мгновение под кайфом от всех видов половых гормонов.

Арчер рассмеялся.

— Ну, в таком случае, мне лучше убедиться, что у тебя будет много секса, чтобы ты продолжала думать, что влюблена в меня.

— Как будто у тебя могут быть какие-то сомнения на этот счет. Я бы вряд ли вышла за тебя замуж, если бы не любила тебя.

— Я боялся, что ты будешь сомневаться сегодня на церемонии, — признался Арчер.

— Это даже не приходило мне в голову.

— Лгунья. — Арчер пощекотал меня, и мои резкие движения заставили его выскользнуть из меня.

— Теперь посмотри, что ты наделал, — сказала я и прищелкнула языком по небу.

— Прости. — Он приподнялся на локте и перевернул меня на спину, чтобы наши глаза встретились. — Но если ты дашь мне несколько минут, я буду счастлив снова стать одним целым с тобой.

Его улыбка была заразительной и заставляла мое сердце трепетать.

— Это был самый безумный день в моей жизни. Этим утром я думала, что никогда больше не увижу ни тебя, ни детей, а теперь я блаженно счастлива в твоих объятиях.

— Мне жаль, что я причинил тебе боль, — сказал Арчер и нежно поцеловал меня в ключицу. — И мне жаль, что женитьба на мне означает отказ от твоей Родины.

Я позволила своим пальцам заплести его густые волосы.

— Может быть, все изменится, и однажды мы сможем переехать туда. Или, по крайней мере, часто навещать.

— Я бы хотел этого, — тихо сказал Арчер.

— Что тебе больше всего понравилось на Родине? — спросила я его.

— Это было совсем не так, как я себе представлял.

— Лучше или хуже?

Он колебался.

— У вас есть много классных вещей, и я был удивлен тем, насколько теплыми и уютными были Родные земли. Я всегда представлял их себе тусклыми и лишенными красок.

— Почему?

— Я не знаю, может быть, потому, что я думал, что мамаши были чопорными и лишенными чувства юмора.

— Ах, так ты признаешь, что я смешная?

— Только когда ты не можешь слезть с дерева.

— Это было один раз! — защищалась я.

— Ну, также забавно, что ты отказываешься признать, что Найл и Томми стали плотоядными.

— Они не стали.

— Ха, тогда как ты называешь людей, которые едят бекон на завтрак? — Арчер рассмеялся. — Давай, детка, ты отрицаешь, если не видишь этого.

— Это не смешно, что ты развратил их, — сказала я.

— Думаю, что это так, но если говорить о Родине — мне было бы трудно жить там со всей вашей преувеличенной вежливостью и правилами, и я бы слишком скучал по алкоголю.

— Но тебе понравились водяные пузырьки.

— Конечно, и пляж тоже был потрясающим.

— А как насчет концерта?

Арчер слегка сморщил нос.

— Без обид, но эти мальчики-бабочки не мои любимчики.

Я улыбнулась ему, вспомнив кое-что.

— Что? — он спросил.

— Тот безумный сон прошлой ночью, о котором я тебе рассказывала, — тихо сказала я.

— Да, а что насчет этого?

Позволив кончикам пальцев пробежаться по контурам татуировки на его плече, я выдохнула:

— Мой живот был огромным в моем сне. Как на девятом месяце беременности или что-то в этом роде. Это было так странно.

— Вау, это больше похоже на один из моих снов. —