— Ты не успеешь. — Она обреченно покачала головой.

— Успею! — В его голосе прозвенела решимость. — Но дорога каждая минута. Нужно отправляться немедленно.

Он встал и принюхался в поисках нужного направления, но из темницы вновь послышался тоненький голос:

— Таальвен Валишер, я бы хотела обнять тебя на прощание. Принц снова улегся на решетки и протянул сквозь них сильную волчью лапу.

— Сделаешь это, когда будешь свободна, принцесса.

Она кивнула и поднялась с колен, а когда посмотрела вверх снова, волка уже не было.

Словно стрела, он мчался через холмы, вдоль долин и рек, сквозь леса, целиком обратившись в верное звериное чутье, которое безошибочно укажет дорогу.

* * *

От бледного перламутрового света верхушки заснеженных деревьев поседели еще больше. Ели и исполинские лиственницы обступили зубчатую башенку, надежно укрыв ее от чужих взглядов. Но волк знал, куда бежать, — незримая сила вела его через непролазные чащи, страх за юную принцессу гнал вперед. Закрывая глаза, Таальвен видел ее заплаканное, побелевшее от ужаса лицо, и лапы двигались еще быстрее, чуть касаясь земли.

Спустя полночи бешеного бега свет Лютингу застила липкая пелена, дыхание вырывалось из пасти тяжело, словно из дырявых кузнечных мехов. Тело болело, напряженные до предела мышцы грозились порваться. Но принца невозможно было остановить — он несся сквозь ночную мглу, почти не оставляя следов.

Зеленые глаза полыхали в темноте, ему не требовалось знать дорогу. Запах, который они с Изольдой оставили несколько дней назад, указывал путь лучше любой карты.

Когда Таальвен Валишер заметил вдалеке стены ветряной крепости, уже светало. Постройку возвели на холме, так что последние версты пришлось взбираться в гору. Каждый шаг давался с трудом, но принц не замешкался ни на секунду, преодолевая крутой подъем. Вслед за каменным крыльцом позади остались ступеньки витой лестницы. Израненные лапы отпечатались кровью на тонком покрывале снежка.

Посреди верхней площадки диковинной раковиной белел установленный на постамент рог. Не теряя драгоценного времени, Таальвен прыгнул к нему и что есть силы взвыл, приблизив морду к узкому отверстию. Он боялся, что не сработает, но над лесом прокатился оглушительный рев, а стены крепости содрогнулись.

Глядя, как солнце неумолимо встает над рощей, Лютинг уперся лапами в постамент и дунул в зачарованную ракушку снова. На этот раз вихрем смело даже снег на зубцах башни. Камни у основания натужно загудели. Мир накрыло ураганом такой силы, что пришлось припасть брюхом к ходуном ходившему полу. В морозном воздухе кружились острые льдинки и сухие иголки, сорванные с деревьев.

Вихрь стих так же внезапно, как поднялся. Снежинки улеглись, снова устелив парапет кружевным покрывалом.

«Неужели ничего не вышло?» — успело пронестись в голове у Таальвена.

И тут он услышал возмущенное:

— Забавляться надумал?

Северный ветер завис в аршине над полом, сцепив тонкие пальцы в замок. Ни единая его черта не изменилась с их последней встречи: прежний надменный вид, босые ступни и глаза, сияющие льдом.

— Изольда в беде! — не дав себе передохнуть, выпалил Лютинг. — Если ты не поможешь, она погибнет.

Насмешка, недовольство и сотня колких словечек застыла на бледных губах Хёльмвинда. Было ясно: волк не шутит, иначе он ни за что не явился бы сюда, не стал просить о помощи.

С трепетом Таальвен наблюдал, как заносчивую маску на лице беловолосого сменяет непритворная тревога за девушку. Значит, он не ошибся и ветер связан с ней едва ли не так же крепко, как он сам. Но сейчас это только на руку. Важно, чтобы своевольный вертопрах вытащил узницу из темницы.

— Волчья пасть… — кашляя, прохрипел принц. — Деревня в кругу из белых камней… Зачарованная…

С трудом сдерживаясь, чтобы не рухнуть на землю, он обрывочно поведал о ловушке, в которую угодила Изольда. Каждое слово камнем давило на грудь.

— Когда ее собираются сжечь? — тряхнул за загривок впадающего в беспамятство волка Хёльм.

— Сегодня, сейчас… — опуская голову на подкосившиеся лапы, ответил Таальвен.

И понял, глядя в холодные нечеловеческие глаза, что Северный ветер не вернет Изольду назад. Он унесет ее за много верст — в страну, до которой Лютингу не добраться. Проклятие терновой ведьмы вскоре обретет полную силу. А он останется волком до самой смерти.

«Что ж, не самый худший вариант, — подумал принц Мак Тир, провожая ураган вдалеке затухающим взглядом. — Главное, принцесса будет жить и никто не причинит ей вреда».

* * *

Таальвена все не было. Постепенно тени налились чернотой — значит, солнце вот-вот взойдет на небосвод.

Изольда понимала, что звать на помощь глупо, но все равно повторяла вполголоса:

— Таальвен Валишер… Волк…

Она так и не сомкнула глаз, с тех пор как он покинул ее. И с каждым часом чувствовала себя хуже. Как на беду, под утро вспомнились дом и старая Брума, листающая древние фолианты перед сном. Сколько раз бабушка сидела у камина, а принцесса напевала, устроившись на мягком пуфе у ее ног.

А потом в комнату входил Стефан, улыбался, гладил сестру по мягким волосам, присаживался рядом и говорил о том, какое счастливое будущее ее ждет… Знал ли он о Волчьей пасти и сумасшедшем шамане, завернутом в мех?

— Может, это лишь дурной сон? — Девушка потерла колючки на запястий.

Узор не сходил, жирной полосой чернея на коже.

— Я сплю и вижу кошмар… — Так она и просидела, таращась сквозь каменную стену, окостеневшая.

В чувство узницу привел противный скрежет отодвигаемой решетки.

— Пришел твой час, терновая ведьма, — запел возвышенно жрец.

В подземелье упала свернутая веревочная лесенка. Принцесса знала, что ее ждет. В кошмаре она видела события минувших дней, которые точь-в-точь повторит сегодняшнее утро.

Словно зачарованная, пленница поднялась по стенке и ухватилась негнущимися пальцами за веревку. Ноги слушались плохо, но кое-как Изольда выбралась на свет, оттолкнув руку лысого старика, любезно протянутую, чтобы облегчить ее задачу.

— Не смей прикасаться ко мне, — зашипела она, когда корявые пальцы потянулись к худенькому плечу.

— Я оставлю тебя, если пойдешь к кострищу по доброй воле. — Шаман обнажил гнилые резцы.

Принцесса молча кивнула, не удостоив его взглядом. Легко ступая по мягкой траве, она направилась вслед за своим тюремщиком на храмовую площадь. Здесь уже собрались все участники обряда. Их удивило, что девушку не пришлось силой тащить на костер. Но это не смягчило черствых сердец.

— К столбу, — скомандовал старый жрец.

Изольда осторожно взобралась на деревянный помост, стараясь не поранить руки об острые сучья.