приказываю вам прекратить все споры и ложиться спать.

К удивлению Гуго, грозные воины безропотно умолкли и стали готовиться ко сну.

Первым подал пример Хельге, за ним стал укладываться Озерик, потом де Бриен. Их

оруженосцы тоже уже улеглись. Сидеть у костра остался только один де Бов.

Наверное, рыцарям все-таки не слишком хотелось затевать драку, в противном случае,

их вряд ли что-либо остановило бы.

—А кто будет в карауле? — Спросил де Бов командира. Судя по всему, он уже

окончательно остыл после недавней перебранки.

—Я сам, пока не захочу спать, потом разбужу Джеральда, — ответил де Пейн.

И действительно, время было уже позднее. Шампанцы загасили костер и улеглись

спать в шести больших синих палатках. А Гуго де Пейн, напротив, поднялся с земли,

закутался в свой теплый плащ и с обнаженным мечом нес караул, бродя вокруг лагеря

и прислушиваясь к ночным звукам.

Апрельская ночь над ним была ясной и безмолвной. Светила почти полная Луна.

Легкий ветерок, наполненный запахом влажной земли, шевелил ветки старых вязов,

окружающих поляну на которой стояли палатки шампанских рыцарей. Гуго смотрел

на звезды, и, вдыхая весенний воздух, в который уже раз вспоминал Кристину. Со

многими девушками познакомился он за время странствий, но так и не встретил ни

одной лучше нее. Но в последнее время де Пейн почему-то стал еще острее

переживать свое одиночество. Возможно, виновата была недавняя встреча с

Розалиндой де Сент-Омер, которая всколыхнула какую-то давно забытую струну в

сердце молодого рыцаря, но была ли причина именно в этом, он и сам не знал

наверняка. Так или иначе, но теперь при свете звезд ему вдруг снова сделалось

невыносимо грустно, одной рукой Гуго оперся на меч, а другой достал из-под одежды

маленькую обгоревшую иконку Богородицы, посмотрел на нее в тусклом свете луны,

прижал к груди, и глаза его увлажнились. Но никто не должен был видеть его слез: все

товарищи молодого рыцаря спали. И вдруг, какое-то движение произошло в тени

ближайшего дерева. Де Пейн вздрогнул и выставил перед собой правую руку с мечом.

—Кто здесь? — Спросил он.

—Адамус. — Был ответ, и фигура в капюшоне выступила из-за старого вяза.

—Что вы делаете под деревом в столь поздний час?— Спросил рыцарь, все еще

держа перед собой меч.

—Мне просто не спится. Знаете ли, в моем возрасте такое иногда бывает:

внезапно охватывает беспокойство. Я стоял возле дерева и слушал голоса ночи.

Простите, если напугал вас, Гуго. — Сказал монах.

—Пустяки, просто я думал, что вы давно смотрите сны в нашей палатке рядом с

Джеральдом и Яковом, — произнес де Пейн и, стыдясь собственной трусости, опустил

оружие, затем спросил:

—Что же заставило вас беспокоиться, брат Адамус? Вы слышали ночных птиц,

или, быть может, в лесу выли волки?

—Вовсе нет. Я слушал голоса, которых не слышно обычному уху. Не знаю даже,

как объяснить вам, но некоторые монахи нашего ордена способны слышать

тончайшие голоса всего окружающего: голоса земли, воды, растений, воздуха и даже

звезд. Голоса космоса. — Сказал монах.

—И что же говорят все эти неслышимые голоса? — Спросил Гуго.

—Они тревожные и предрекают опасность. Возможно, уже завтра мы встретим на

пути врагов. — Ответил монах.

—И как же вам удается такое необычайное умение слышать неслышимое? —

Недоверчиво спросил рыцарь.

—Многие годы обучения и трудов предшествуют подобному умению. —

Смиренно ответил монах.

—А вы не могли бы научить меня? — Поинтересовался де Пейн.

—Возможно, когда-нибудь и вы сможете научиться. Когда пройдете достаточно

по пути своему. Но, кажется, вы молились? Наверное, я помешал вам? — Спросил, в

свою очередь, брат Адамус, заметив икону в левой руке молодого рыцаря.

—Нет. Я не молился. Просто вспоминал. Эта икона раньше принадлежала одной

девушке. И теперь это все, что мне от нее осталось на память. — Голос рыцаря

дрогнул.

—И вы до сих пор любите эту девушку, Гуго. — Сказал монах.

—Да, это так. Но как вы догадались? — Спросил рыцарь.

—Догадаться не трудно. Если бы это было не так, вы бы не стали прижимать

икону к сердцу. Но я вижу также, что ваша любовь несчастлива и мысли о ней

причиняют вам душевную боль: на глазах у вас в лунном свете блестят слезы.

—Вы правы. Мне очень больно вспоминать эту девушку. Несколько лет назад она

погибла в огне пожара, запертая врагами в собственном доме. И эта икона

единственная ее вещь, единственная память о ней, которую я смог найти на пепелище.

—Дайте, пожалуйста, ее мне. — Попросил монах.

—Зачем? — Не понял Гуго.

—Возможно, я смогу сказать вам что-нибудь интересное.

—Возьмите. — Гуго передал монаху икону, и тот осторожно принял ее. А затем

положил на одну ладонь и накрыл другой. Какое-то время монах стоял неподвижно,

держа икону между ладоней и устремив взор в небо. Потом произнес:

—Она не погибла.

—Кто? — Спросил Гуго.

—Ваша девушка, хозяйка иконы. — Сказал монах.

—Откуда вы знаете? — Спросил рыцарь.

—Она блондинка с золотистым отливом волос, с небольшим, чуть вздернутым,

носиком и с яркими голубыми глазами. Верно? — Вместо ответа спросил монах.

—Верно. Но каким образом вы узнали? — Спросил потрясенный рыцарь.

—Внутренним взглядом я вижу ее отпечаток на этом предмете. И это живой

отпечаток. Она жива.

—Но как же она избежала гибели? И где она сейчас?

—Этого я не знаю, но, во всяком случае, она далеко отсюда. Но, не

расстраивайтесь, возможно, вы еще встретитесь со своей девушкой. — Сказал брат

Адамус, возвратив икону недоумевающему де Пейну.

Гуго молча смотрел на пожилого человека, стоящего перед ним. Неужели кто-то