Дойдя до двери, сержант повернулся к Ким:

– Командир, с тобой все в порядке? А то ты выглядишь как-то…

– Все хорошо, Брайант. Проверь сарай, и тронемся.

В тот же момент, когда сержант открыл дверь и вышел во двор, Ким развернулась и покинула дом.

Брайант открыл дверь сарая с неприятным чувством, никак не связанным с тем, что он мог найти внутри. Как и босс, он был уверен, что Элисон в доме нет. Ни живой, ни мертвой.

Нет, все дело в выражении лица Ким, когда она сказала ему, что это было сообщение от Китса.

Он был уверен, что командир ему соврала, и, если бы они сидели у нее дома за чашечкой кофе и перед ним была бы просто Ким, он бы так ей и сказал. Но когда она была командиром, такого лучше было не делать.

Она не понимала одного, и он не собирался говорить ей об этом – будучи хорошей вруньей, врать она не любила. Все в ней говорило о прямоте и искренности, поэтому он уже давно научился читать по ее глазам. А сейчас он увидел в них сожаление.

Сержант быстро осмотрел обычный набор вещей, которые можно увидеть в каждом сарае. Сломанная барбекюшница, разорванный зонтик и несколько затянутых паутиной садовых инструментов. Ничего интересного. Для успокоения совести он осмотрел периметр вокруг сарая.

И направился в сторону дома. Если он еще раз спросит ее, от кого пришло сообщение, это не будет означать, что он считает ее вруньей – просто он даст ей еще одну попытку сказать правду.

– Командир, от кого, говоришь…

Почти сразу же он понял, что в помещении никого нет.

Брайант вышел в холл и заглянул в гостиную.

Ах да, она же пошла наверх, проверять ванную Элисон.

– Послушай, командир… – позвал он от начала лестницы.

– Ее там нет, приятель… прошу прощения… я хотел сказать…

– А где же она? – Брайант повернулся к одному из тех двух констеблей, что взломали дверь.

– Несколько минут назад стартовала на «Астре»…

Выругавшись, Брайант вернулся на кухню и достал свой телефон.

Набрав ее номер, сержант стал терпеливо ждать, пока телефон не переключился на голосовую почту. Разъединившись, он попробовал еще раз. То же самое.

– Твою мать, – прорычал он, набирая номер Стейси. Что за игру она затеяла? – Привет, Стейс, командир не звонила?

– Э-э-э… а разве вы не…

– А ты ей не звонила?

– Нет, мне…

– Стейс, а от Китса мы что-нибудь только что получали?

– Минуточку… нет, ничего… Я могу…

– Твою мать… – сержант огляделся кругом.

Патрульная машина, стоявшая перед домом, должна оставаться на месте до тех пор, пока дом не будет надежно закрыт.

– Стейс, пришли за мной патрульных.

– Ладно, Брайант, но что, черт побери…

– Командир, Стейс. Она внезапно исчезла.

Проигнорировав седьмой звонок на мобильном, Ким остановилась.

Она знала, что звонят ей Брайант и, может быть, Стейси.

Да, она чувствовала себя неудобно, сбежав от коллеги, и во многом потому, что оставила его без машины, но текстовое сообщение было более чем конкретно.

Инспектор достала телефон и прочитала его еще раз:

Ты знаешь, кто у меня и кто мне нужен. Приходи одна, или она умрет. Ты знаешь, где я.

За последнюю неделю и так умерло слишком много людей только потому, что какой-то больной ублюдок объявил ей вендетту. Она не может рисковать жизнью еще одного человека.

И тот, кто послал сообщение, был прав.

Она знала, где найдет Элисон.

Не знала она только одного – с кем находится профайлер.

Элисон старалась не поддаваться охватившей ее панике, но страху необходим был какой-то выход.

Она знала, что находится на улице – ощущала легкий ветер, колышущий ее волосы, и свежесть окружающего ее воздуха.

А еще она знала, что лежит на спине, а над головой у нее проплывают грозовые облака.

Она чувствовала, как осколки кирпича врезаются в кожу головы и обнаженных рук.

И понимала, что лежит на каком-то узком карнизе – ее правая рука упала с него и теперь висела безвольно и бесполезно, слегка касаясь кирпичной кладки.

Девушка не знала, сколько времени провела здесь, и от этого охвативший ее ужас становился только сильнее.

Во многом это объяснялось тем, что она не могла пошевелиться.

Ни один мускул тела не подчинялся командам мозга.

При этом мысли у нее были ясные, свежие и вполне разумные. Но, как она ни старалась заставить свои нервы им повиноваться, связь между ними казалась прерванной.

Она не знала, который сейчас час, а ее последнее воспоминание было связано с ранним утром.

Она помнила, как вылезла из постели, выпила зеленый чай, поднялась на второй этаж и переоделась в костюм для пробежки. Обычно пробежки было достаточно для того, чтобы она меньше грызла себя из-за своих кулинарных предпочтений в те моменты, когда она сидела за столом в офисе. А еще пробежка была ей необходима, чтобы окончательно прийти в себя после событий предыдущего вечера.

Из дома она вышла около 7 утра, повернула налево, прошла до конца улицы, пересекла территорию торгового центра и оказалась в парке. Здесь она присоединилась к другим любителям бега, отдыхавшим возле мусорных баков, означавших половину маршрута, и…

Тут ее как заклинило. Она делала это каждое утро и знала, что длина бегового круга составляет около двух миль. И она помнила весь путь, который проделала утром.

Закрыв глаза, Элисон попыталась восстановить порядок событий, происходивших утром, особенно после того, как она оказалась у кирпичной стены с мусорными баками.

Опять эта кирпичная стена, но перед этим произошло что-то еще. Укол, как будто комар укусил, как раз в тот момент, когда она, тяжело дыша, наклонилась вперед и оперлась руками о колени.