Страффорд был мрачно решителен, Коттингтон настроен фаталистически, а Нортумберленд пребывал в унынии, – проблема со сбором местных налогов больше всего тревожила нацию.

Английская администрация, которая несла в том числе и ответственность за военный призыв, находилась в руках джентри. Король в их глазах достиг пика своей непопулярности. Отсутствие взаимопонимания и взаимодействия между короной и людьми, обязанностью которых было проводить ее политику, было почти абсолютным. После десяти лет постоянного вмешательства в их административную деятельность, введения различного рода запрещений и ущемления их личных интересов теперь им предстояло решить самую тяжелую задачу на их памяти – провести самый большой набор рекрутов. И ради чего? Ради войны, начатой архиепископом, с их протестантскими соседями и соотечественниками.

Так мало было джентри, которые полностью поддерживали короля в это бедственное время, что, когда пришла пора вернуть в парламент тех из них, кто проводил его политику, они приехали для участия в его работе за счет местной администрации. Сэр Эдвард Осборн, вице-президент Севера, писал в отчаянии Страффорду, что парламент ждет каждого лояльного джентльмена из Йоркшира и что во время их отсутствия обструкционисты помешали набору войск и препятствовали подготовке к войне. Подобная ситуация была характерна не только для Севера. Из ближайших к Лондону графств, таких как Кент, Суррей и Эссекс и другие, из Мидлендса, из Уэльских марок и с запада страны приходили известия о серьезных волнениях при проведении рекрутских наборов, говорили о нежелании или неспособности местных джентри восстановить порядок. Джентри имели славные традиции служения короне, но в данной обстановке они действовали непрофессионально и затягивали набор; они возмущались, что им приходится платить из собственного кармана за экипировку и перевозку рекрутов. Любого из них можно было легко убедить не выполнять стоявшую перед ним задачу набора, который и так был ему не по душе. Примеры сознательного воспрепятствования, даже прямого отказа иногда подавали высшие чины; шерифы и их помощники, лорды-лейтенанты и их заместители часто сомневались, выписывать или нет соответствующие ордеры, оспаривали их и протестовали. Королевский совет делал им замечания, некоторых вызывали в Лондон, иногда даже помещали их под арест. Все эти меры были бесполезны перед лицом столь глубокой и всеобщей враждебности в обществе.

Одна беда влекла за собой другую. Король, казалось, был обречен на полное непонимание; только одна группа людей в стране во всем поддерживала его, и это были джентри-католики. Они не могли помочь ему с набором войска, потому что им было запрещено занимать административные должности, но из их среды набирались офицеры для формировавшейся армии. В то время как сыновья сквайров-протестантов не проявляли в большинстве своем желания идти на военную службу, сыновья джентри-диссидентов были готовы служить королю, который благоволил им. В любом случае многие из них были опытными солдатами. Войны на континенте на протяжении двух поколений давали возможность младшим сыновьям католических землевладельцев избрать армейскую карьеру, так как из-за их вероисповедания им были закрыты иные профессии. Самыми профессиональными английскими солдатами были, несомненно, католики.

Хотя англичане-протестанты часто становились солдатами удачи, сражавшимися в армиях голландцев и шведов, но большая часть английских солдат, служивших на континенте в вооруженных силах Испании и Австрии, были добровольцами-католиками. Многие из этих молодых людей, испытывавших искреннюю благодарность королю, защитнику их веры, и неприязненно относившихся к воззрениям мятежных шотландцев, бросили свою службу в Европе и прибыли на родину, чтобы оказать посильную помощь в религиозной войне.

Таким образом, число офицеров-католиков в армии было относительно высоким, но не настолько, как об этом ходили слухи. Какие бы шаги ни предпринимал король, он не мог побороть тайные нашептывания злопыхателей, что он продает Англию испанцам. В Шотландии, например, утверждали, что Карл, получив от короля Испании деньги и солдат, уступил пять портов и часть Ирландии. Подобные россказни были отзвуком намечавшегося, но так и не состоявшегося союза и, отчасти, результатом драматической ситуации, сложившейся на английском побережье. Флот, построенный на «корабельные деньги», но так и не получивший достаточного финансирования, готовился к войне с шотландцами. Сторожевые суда в Ла-Манше были немногочисленны, так что пираты с североафриканского побережья снова стали совершать набеги, они захватили в плен 60 человек – мужчин и женщин – в окрестностях Пензанса. В Дюнкерке базировался флот из 24 судов, принадлежавших корсарам, которые имели неофициальную поддержку Испании, они систематически высаживались на побережье Кента и Сассекса и грабили местное население. Английскому флоту было запрещено вмешиваться, так как король опасался, что это может навсегда похоронить его надежду на союз с Испанией. В итоге каперы Дюнкерка нагло проникли в Ирландское море и в конце лета основали новый форпост на острове Айла, где вошли в союз с гэльскими пиратами из Ольстера и Гебрида.

Все эти события, естественно, еще больше обеспокоили королевских подданных, большинство которых жило за счет моря. Тем временем вновь призванные рекруты, ждавшие в портах отправки в Шотландию, начали массово дезертировать. Среди них распространились слухи, что они будут переправлены на остров Барбадос и там проданы в рабство.

В других областях страны недовольные новобранцы устроили беспорядки и уничтожили все ненавистные ограды на общинных землях. В Аттоксетере снесли все заборы, которыми недавно огородили лесные участки, и сожгли их. В Дербишире солдаты повалили частокол на землях сэра Джона Коука и подожгли принадлежавшую ему мельницу, затем подстрелили оленей в парке лорда Хантингдона, взяли штурмом тюрьму графства и отпустили узников. О бунтах и грабежах приходили сообщения из Леоминстера, Херефорда, Мальборо, Уорвика, Оксфорда и Кембриджа. Заключенные в исправительном доме в Уэйкфилде были выпущены на свободу проходившими через город войсками. Достаточно было только слуха, что Мэттью Рен, соратник Лода, пришел на собрание прихожан церкви в Уисбеке, как отряд разгневанных солдат начал стучать в церковные двери с криками: «Отдайте нам этого проклятого епископа!» Во всех восточных графствах можно было видеть, как рекруты врывались в церкви, ломали ограду престолов и предавали ее огню обычно при полном одобрении прихожан.

Если солдаты подозревали офицера в папизме, то зачастую отказывались ему подчиняться до тех пор, пока тот не соглашался принять причастие вместе с ними. Второй сын секретаря Уиндебэнка приводил в замешательство подчиненных-протестантов своим поведением: громким чтением вслух молитв с коленопреклонением, цитированием Священного Писания по любому поводу.

В Сомерсете новобранцы убили офицера-католика, а затем дезертировали. Рекруты из Дорсета, как только добрались до Фарингдона в Беркшире, решили расправиться со своим командиром-католиком, который был, по их мнению, слишком требовательным. Они пытались вломиться в его жилище, а когда тот попытался спастись, выпрыгнув из окна, то забросали его камнями, а затем протащили его безжизненное