к мужчине, происходит то же самое. Но тебя сломал не Гэвин. Тебя сломала Карен. И если ты не впустишь его в свое сердце, она опять победит. Она получит ровно то, чего хочет, Бэйлор. Гэвин любит тебя. Он души не чает в Мэддоксе. У вас общий сын. Вы могли бы стать идеальной семьей, черт побери, если бы ты только вытащила свою упрямую голову из задницы и дала этому случиться. Ну в самом деле, Бэйлор, ты же его любишь! – кричит она. – Я знаю, что ты его любишь. Все знают, что ты его любишь. Только два человека не знают, что ты любишь Гэвина, – это ты и Гэвин.

Мой рукав совсем промок, потому что я вытирала им слезы. Все, что она сказала, – правда. Карен победит, если я не позволю себе любить Гэвина. Я не доставлю ей такого удовольствия, я не позволю ей забрать у меня еще хоть секунду своего счастья. Я кладу руку на сердце. На сердце, которое теперь свободно от окружавших его стен. Слезы грусти сменяются слезами осознания, что я больше ни дня не могу прожить без Гэвина. Без человека, которого люблю. Без единственного мужчины, которого я когда-либо любила. Я бегу мимо Кэлли по коридору в свою спальню и достаю из шкафа обувную коробку. Открывая ее, я выпускаю на волю свое сердце. Я выпускаю на волю сердце Гэвина. Я хватаю пластмассовое колечко из «Дейв энд Бастерс» и кладу его в карман. Потом ищу карточку-ключ от номера 309.

Я хватаю сумочку, и Джейк и Коллин встают – один из них всегда готов меня сопровождать. Кэлли, которая молча наблюдала за моим озарением, наконец спрашивает:

– И куда ты собралась?

– Я собралась забрать все его барахло из гостиницы и привезти сюда. Где ему и место, – говорю я.

Кэлли улыбается, ее глаза блестят.

– Ну наконец-то! – восклицает она, подходит ко мне и обнимает.

Пока я иду к гаражу, меня наполняет спокойствие. Я никогда не испытывала этого чувства. Все, что я держала внутри и подавляла, чтобы защитить себя, закипает и выливается из меня. Внезапно мне все становится ясно. Я с улыбкой поворачиваюсь к Кэлли:

– Хочешь переехать со мной в Лос-Анджелес?

Последнее, что я вижу, прежде чем пойти за машиной, – это отвисшая челюсть Кэлли.

Я сижу на диване и слышу, как во входной двери поворачивается ключ. Я взволнована. Я беспокоюсь. Я… счастлива.

Коллин подходит к двери, чтобы убедиться, что это Гэвин, затем, согласно полученным указаниям, уходит до завтра.

– Спокойной ночи, мистер Макбрайд, – говорит он, выходя из дома.

Гэвин кивает Коллину, запирает за ним дверь и ставит свою спортивную сумку на пол в прихожей. Он обходит диван и садится на журнальный столик лицом ко мне. Он старается сдерживать улыбку и смотрит мне прямо в глаза. Он ждет. Он ждет, когда я это скажу. Я знаю, что, пока я этого не сделаю, Гэвин не произнесет ни слова.

Когда он сегодня приехал в гостиницу, ему дали конверт, сказали, что его счет был оплачен и он был выписан. В конверте лежал ключ к моему дому и кольцо из «Дейв энд Бастерс».

Я всегда плохо играла в гляделки. Я всегда проигрываю. И этот раз не исключение. Я отвожу взгляд, закатываю глаза и произношу:

– Ладно! Я тебя люблю, понял? Я тебя люблю так, что у меня болит сердце, когда тебя нет рядом. Мне нравится, что ты так любишь Мэддокса. Мне нравится, как ты заботишься о нас. Мне нравится наша дурацкая игра с картошкой фри. Мне нравится, что ты хранил мой брелок все эти годы. Мне нравится, что я хранила это дурацкое кольцо. Мне нравится, что ты ни разу не пожаловался, что в последние два месяца тебе приходилось каждые выходные летать через всю страну. Мне нравится, что ты сказал, что готов делать это вечно. Я все это люблю, – говорю я сквозь слезы и смотрю в его блестящие глаза.

– Прости, – говорит он хриплым голосом. – Ты не могла бы повторить, а то я не расслышал?

Мы смеемся сквозь слезы, и он берет мое лицо в ладони.

– Я тебя люблю, ковбой.

Гэвин ненадолго прикрывает глаза, внимая моим словам.

– Я тоже тебя люблю, милая, – шепчет он в мой рот, а его губы мягко прижимаются к моим.

Я позволяю его губам захватить меня, пока у меня хватает дыхания. Потом я прерываю поцелуй и говорю:

– Но это еще не все.

– Не все? – спрашивает он, спускаясь ниже и дразня мою шею языком.

– Я выписала тебя из гостиницы, – говорю я.

– Знаю. Мне сказали.

Он улыбается и покрывает меня легкими поцелуями.

– Но я не распаковала твои вещи здесь, – говорю я.

Он прекращает меня целовать и в недоумении поднимает на меня глаза.

– Ты заберешь их в Лос-Анджелес, – говорю я.

Его брови сдвигаются, а улыбка исчезает. Но прежде чем он успевает что-нибудь произнести, я объясняю:

– И все наши вещи тоже.

Его недоумение превращается в шок.

– Что?!

Я улыбаюсь и беру его за руку.

– Конечно, если ты хочешь, чтобы мы с Мэддоксом поехали с тобой.

– Вы поедете в Лос-Анджелес? – спрашивает он, не веря своим ушам.

– Мы не просто поедем, мы туда переедем, – говорю я. – Я могу писать где угодно, Гэвин. Это совершенно логично. Кэлли родом из Лос-Анджелеса, так что она вне себя от счастья. Так всем будет удобнее. Мы будем часто приезжать сюда, – продолжаю болтать я. – Что ты об этом думаешь?

– Я думаю, что чертовски люблю тебя, Бэйлор Кристина Митчелл, – говорит он, берет меня на руки и несет в мою спальню.

М‐м‐м… то есть в нашу спальню.

Глава 41

Я смотрю в окно на проплывающие внизу мягкие облака и думаю о водовороте событий последних недель. Оказывается, можно просто взять и переехать почти без подготовки. Мой агент и издатель находятся в Нью-Йорке, но писатели часто живут далеко от своей команды поддержки. Благодаря всевозможным технологиям мы с ними легко можем оставаться на связи.

Мы с Гэвином решили оставить дом. Мы будем часто приезжать, поэтому хотим, чтобы у нас тут было свое гнездышко. К тому же я выросла в этом доме, и возможно, мои родители захотят там жить, когда выйдут на пенсию.

Обсудив все с моей семьей, командой, обеспечивающей нашу безопасность, и полицией, мы решили никому не сообщать, что