что Кит, может быть ты его немного помнешь, так чтобы понатуральней выглядело?

Касаш хоть и понимал, что девушка шутит, все равно ощутил тревогу.

— Конечно, — отозвался Кит. — Могу изобразить нападение медведя. Скажем, оторванное ухо, располосованное лицо, сломанные ребра, откушенные пальцы на руке. Как вам?

— Я думаю вполне, — сказала девушка, надевая камзол.

— А я могу нанести сотню тонких порезов, — предложил Талгаро, — он будет весь истекать кровью, но не умрет. Выглядеть будет очень устрашающе. Или могу дать ему яд вербуса. Через час, как раз успеет дойти до города, его начнет трясти, он покроется красно-синими пятнами, судороги будут корежить его тело, он будет кататься по земле с расширенными зрачками, с пеной у рта, и с такой зверской физиономией, что Его Преосвященство отец Буртус тут же решит что в него вселились демоны и начнет обряд экзорцизма.

Талгаро улыбнулся.

— Его Преосвященство останется доволен, — пообещал он.

Девушка застегнула последнюю пуговицу камзола, немного закатала рукава и одела пояс с оружием.

— Если к делу подключать отца Буртуса, — рассудительно проговорила она, — то тогда можно просто оглушить его, снять с него штаны и одеть юбку. Когда его найдут в таком виде и отец Буртус прознает об этом, он начнет вопить во все горло: «О-го-го! Э-ге-гей! А-яй-яй! Бог повелел всем мужчинам ходить в штанах, а этот напялил юбку! Он еретик и вероотступник, в него вселился демон». И мы получим тот же обряд экзорцизма, что и в случае с ядом вербуса.

— Да, это может сработать, — согласился Талгаро.

Касаш усмехнулся.

— Я оценил ваш юмор, — заверил он. — Но, пожалуй, я прихожу к мысли, что мне лучше воздержаться от дополнительных следов нападения.

— Зря, зря, — сокрушенно качая головой, посетовал Талгаро. — У меня кстати родилась блестящая идея, а что если не побояться и соединить вместе вариант с ядом вербуса и вариант с юбкой. Что скажешь Минлу?

— Думаю отец Буртус по достоинству оценит подобную находку, — откликнулась девушка.

— Может быть хватит? — Попросил Касаш.

— О, господин судебный секретарь кажется обиделся, — удивился Талгаро. — Чем же мы могли его обидеть?

— Я думаю вам пора уходить, молодой человек, — сказал Кит.

Касаш посмотрел на пса, немного помедлил и спросил:

— Знаете откуда у меня этот синяк? — Он указал на левую сторону своего лица.

— Неужели акт самобичевания? — Воскликнул Талгаро.

Минлу улыбнулась. Но Касаш, продолжая глядеть исключительно на Кита и не обращая внимание на насмешки лоя, проговорил:

— Этой ночью ко мне в дом забралась женщина, съездила мне по физиономии ногой, приставила нож к горлу и потребовала рассказать куда увезли девочку. — Касаш почувствовал удовлетворение, когда увидел как в один миг лица девушки и лоя стали серьезными.

Кит пристально смотрел на него и казалось ждал продолжение.

— Она предупредила, что если я скажу что не знаю или солгу, она убьет меня. Еще она сказала, что тоже умеет определять говорит человек правду или лжет. Как и госпожа Элен. — Касаш сделал паузу. Внимание всех троих было сосредоточено на нем. — Я сказал ей все что знал, куда везут девочку и для чего. Потом она ушла. Честно говоря, я думал она одна из ваших и был удивлен, когда утром вы задавали мне те же вопросы что и эта женщина. Получается, что она не с вами. Кто-то еще охотится за госпожой Элен.

Ответом ему было абсолютное молчание. Касаш ощутил на миг упоение от своей жалкой мести.

— Откуда нам знать что он говорит правду? — Хмуро спросил Талгаро. — Может он просто пытается напугать нас, чтобы таким образом утешить свое жалкое самолюбие?

— Не думаю, — проговорил Кит. — Тогда в тюрьме, когда я вышел через задний двор на улицу, я встретил молодую женщину. Мне совершенно непонятно кто она такая и что там делала. — Пес обратился к Касашу. — Кстати как выглядела твоя ночная гостья?

— Была почти полная тьма. Я не мог видеть ее, только неясную тень. А вот она меня кажется хорошо видела, по крайней мере у меня создалось такое ощущение. Судя по ее бархатному голосу она молода и я думаю красива.

Талгаро насмешливо хмыкнул, а Минлу произнесла:

— Да вы, господин советник, романтик.

— И еще от нее очень приятно пахло, — продолжил Касаш, — это были духи с запахом Кен-Альдо, я уверен.

— Кен-Альдо? — Спросил Кит.

— Цветок такой, — объяснил Талгаро, — очень редкий. Цветет по ночам на непроходимых болотах или прудах. Многие приписывают ему волшебные свойства. А запах действительно просто чудесный.

— А духи из него невероятно дорогие, — добавила Минлу. — Один бутылек стоит как средней величины дом.

— Это все? — Уточнил Кит.

— Да, — ответил Касаш.

— Тогда я прошу вас уйти, — проговорил пес. — Прощайте.

Молодой человек оглядел всех троих. На миг ему жутко захотелось не расставаться с ними. В голове даже промелькнула бредовая мысль все бросить и попросить их взять его с собой.

— Прощайте, — вымолвил Касаш, развернулся и медленно побрел прочь.

Пес, лоя и девушка смотрели ему в спину. Высокая, худая, чуть сутуловатая фигура судебного секретаря сейчас казалась грустной. Полуголый, в одних штанах, он выглядел каким-то брошенным и забытым. Он уходил и ни разу не оглянулся.

— Честное слово, мне почему-то жалко его, — негромко проговорила Минлу.

— Это потому что ты женщина, — сказал Талгаро. — Рано или поздно вы начинаете жалеть любого негодяя.

— О, ты оказывается у нас большой знаток женщин.

— Да уж, — с какой-то затаенной печалью вздохнул лоя. — Ты забываешь что во мне и женское и мужское начало. И у меня девять братьев или сестер и я прожил вместе с ними почти шестьдесят лет.

Кит покосился на него.

— Ты не выглядишь таким старым, — сказал он.

— Ну что ты, по меркам лоя, я еще очень молод.

— Ладно нам пора в путь, — сказал Кит, поднимаясь. — Хочешь ехать на мне, Тал?

— О, клянусь красной бородой Динжуса, нет, — воскликнул лоя. — Надеюсь, ты не обижаешься?

Кит усмехнулся.

— Конечно нет. Я думаю на этой прекрасном гнедом жеребце тебе будет гораздо удобнее.

— Конечно, — согласился Талгаро и посмотрел на девушку. — Но, если только госпожа Минлу Такулада Хин сочтет это возможным.

Молодая кирмианка уже стояла возле коня.

— Ну о чем вы говорите, господин Талгаро, — с улыбкой произнесла она. — Я почту это за честь.

47

Гроанбург гудел как потревоженный улей. Сбор уже трубили три раза. Рядовые разбойники спешно натягивали разношерстное обмундирование, кольчуги, доспехи, стеганные войлочные куртки, с пришитыми к ним металлическими пластинами, застегивали многочисленные ремни и ремешки, матерились, пыхтели и нервничали. Сигнал, которым протрубили сбор, означал что опасность внутри городских стен, такого уже не было