Да, такое возможно. Но все-таки слишком похоже на чудо. А поскольку чудеса возможны где угодно, только не в бою, то похоже это на обман.

– Ты же должен помнить меня, капитан… хозяин! – заторопился незнакомец, правильно истолковав, что сулит ему повисшее молчание.

– Хозяин? – переспросил Доган. Картал больше не обращал на чужака внимания.

– Ну да! – Незнакомец с облегчением передвинулся ближе ко второму капитану: находиться рядом с первым было уж слишком страшно. – Я ведь работал на вас в Галлиполи. То есть не на вас, вы с братом тогда, извини, еще совсем стригунками были, а на Курбан-баши.

Галлиполи… Да, пролегал через этот полуостров один из маршрутов, по которым их клан переправлял, скажем так, беглецов. Не самый безопасный маршрут. И далеко не каждого беглеца по нему отправляли.

– Омой лицо.

Незнакомец с готовностью повиновался: кровь на нем, похоже, была чужая – вся или в основном. Что ж, на палубе «Джерида» сегодня много крови пролилось.

Нет, не узнал его Доган, даже умытого. Значит, скорее всего, и Картал не узнает. Но к нему сейчас вообще с вопросами лучше не подступаться…

– Ладно, и вправду опояшись хотя бы парусиной, нечего тебе перед моей женой нагишом стоять.

– Благодарю, господин!

– С благодарностью обожди пока. Твое имя?

– Шаваш, господин. Может, ты меня и не запомнил все-таки: я что, я – сошка мелкая, орудийному делу тогда обучен еще не был. Но твое имя мне известно, конечно же, кто ж не знает потомство Курбан-баши? Ты – Картал… наверно. Или Доган.

В Галлиполи и на другом конце этого небезопасного маршрута, на острове Скирос, действительно работали «на подстраховке» самые разные люди, и кое-кого из них юные близнецы, тогда еще не возглавлявшие клан, вполне могли не знать. Ни по имени, ни в лицо. А с тех пор, как сгинул там злополучный шахзаде Яхья, много лет миновало. Отчего бы и не поступить такому человеку во флот, особенно если он где-то артиллерийскую премудрость освоил. Но что-то уж слишком много в этой истории совпадений. Если же окажется, что этот Шаваш еще и Яхью отправлял в тот путь, который для Яхьи оказался последним…

Впрочем, что окажется в этом случае, Доган не додумал. Картал, находившийся на носу, все так же продолжая смотреть вперед, протянул руку и взял из стойки рядом с собой мушкет.

– Обойти бы их… – прошептала Башар.

– Скажешь ему это? – Доган кивнул в сторону брата.

– Не скажу, – вздохнула она. – Я и себе-то такое сказать не решаюсь…

Два шаика. Из тех, из «волчьей стаи». Потрепанные в сражении, но еще вполне боеспособные. Трудно сказать, заряжены ли у них «соколки», но для мушкетов заряды наверняка должны остаться. И мушкетов этих куда как больше, чем на «Джериде»…

Самое худшее, что на самом-то деле схватка никому не нужна и разойтись без нее можно. Но нет возможности объяснить капитанам шаиков, что фелука идет прямо на них вовсе не потому, что намерена дать им бой. Что тут поделаешь. Маневрировать, играть в кошки-мышки – потеря времени. Которое сейчас равно жизни. Двум жизням.

Доган досыпал порох на полку мушкета, взвел курок.

– Если вы подвезете меня вплотную, потом будете вольны отправляться куда угодно, – надменно произнес кто-то рядом.

Шаваш. Ну так и есть, не может он быть тем, за кого себя выдает! Или… или только что он как раз и говорил правду, а выдавал себя за другого перед…

– Султан не благодарит своих подданных: все, что они сделали для него, – это их долг, – продолжал Шаваш все тем же тоном, – но он не забывает верную службу. Знайте же и внукам своим расскажите: вам выпала великая честь оказать услугу султану Яхье, которого вы раньше знали скрывавшимся под чужой личиной…

– К борту. – Доган повел стволом.

– Что? – Шаваш настолько вошел в роль, что на лице его отразилось искреннее изумление.

– К борту… мелкая сошка. Встань, покажись им, чтобы тебя как следует рассмотрели. Когда будем проходить между ними, прыгай в воду. Доплывешь?

– Доплыву… – пробормотал Шаваш, или кто он там, севшим голосом. Изображать из себя Яхью он больше не пытался.

– Твое счастье. Или несчастье: может, за твои прежние посулы, так роскошно выполненные, они теперь с тебя кожу живьем сдерут… султан. Но это потом. А пока – пусть от тебя будет хоть какой-то толк. К борту, кому сказано!

* * *

Они уже держались не лицом к лицу, а бок о бок, с одной стороны мачты, прижимаясь друг к другу, согреваясь живым теплом. И все равно море уносило это тепло, как кровь из раны. Ветер снова поутих, волны умерили ярость, но с холодом сладу не было.

Собственно, вода не холодна – как для этого моря, так и для этого времени года. Но не до́лжно оставаться в ней пловцу на больший срок, чем то заповедано Аллахом, который не велит человеку быть выдрой или дельфином, рыбой сделаться тоже не разрешает. Разве что кормом для рыб…

– Ну вот, – Чайка, конечно, все понимала, но воспоминания грели ее, как горячее питье, – он мое хвастовство, как я потом догадалась, раскусил, но даже не улыбнулся, сказал: «Да нет, девочка, ладью пригонишь потом. Даже, пожалуй, пусть лучше отец твой пригонит, мы с него слово возьмем. И ялик в залог оставлять не нужно. Отправляйся на нем домой. А у нас как раз вскоре так и так будет рейд даже не к устью Данипра, а по нему самому, до Байды-острова, что у Кичкасской переправы. Там и постараемся договориться о выкупе Махмуда. Пока его за прошлые дела не разделили на твердое, мягкое и жидкое, он ведь в тех краях изрядно отметился. Или пока не перепродали в каменоломни либо на галеру, может, даже на османскую, а оттуда вытаскивать дороже, цены кирлангича может не хватить… Ну ладно, это тебе, почтительной дочери, слушать не нужно, ступай».

– А ты, почтительная дочь, так домой и отправилась?

– Тогда отправилась, что было делать. А потом пришла весточка: нашелся мой отец, именно Картал его и нашел, договорился о выкупе. Доган-то в клановой усадьбе оставался, при больном отце… и при молодой жене, чего уж там, кто из нас его не поймет. Махмуд – он недаром «железным» прозван – долго не соглашался на условия выкупа, это ведь была последняя из его мореходных ладей: пока она с ним, есть возможность вернуться… ну, к прежнему, а если ее отдать, то уж все. Предлагал вместо ладьи-ласточки девушку-чайку. То есть меня. Мол, тебе же, Картал, все равно скоро кого-то в дом брать, негоже надолго отставать от брата, так считай, что я с тебя калым за невесту не взял, моя дочка, дескать, примерно столько и стоит. Но Картал не согласился.

– Не согласился, значит… – прошептала Кёсем.

Они, по-прежнему прижимаясь друг к другу вплотную, теперь лежали поперек обломка мачты, до предела высунувшись из воды, но все равно это не получалось больше, чем по грудь. К тому же ветер уносил тепло из тела чуть ли не так же безжалостно, как море.