– Да, – задумчиво проговорил Дима, – моя мама была справедливым человеком – но вот стучать и закладывать она терпеть не могла.

Он подумал: а не врет ли все-таки Желяев? Рассказ его, однако, очень походил на правду. Правду, в которой было выпущено одно, самое важное звено: как звали того человека? И почему он стал убивать сейчас?..

– Вот они и поплатились – спустя двадцать пять лет. Воистину не делай людям добра – не получишь зла.

– Но почему? – воскликнул Дима. – Почему он стал убивать всех именно сейчас?!

– Джинна из бутылки выпустил наш друг Шепилов… Тот парень, после того как в семьдесят восьмом году его никто не заложил, стал делать хорошую карьеру. Даже слишком хорошую. Он закончил свой институт в семьдесят девятом – а в восемьдесят шестом году я встретил его случайно на совещании в Смольном. Он уже тогда сидел в президиуме. Мы поговорили с ним в перерыве. Он был таким любезным – прямо лучший друг. Работал он тогда уже инструктором орготдела обкома партии – высокая должность в те времена, если ты не застал…

– Слегка застал. Желяев кивнул.

– А потом он очень быстро перекрасился и стал демократом. Начал на митингах выступать, Собчака поддерживать… Потом меня в Москву перевели – а вскоре и он тоже в столицу переехал… Стал занимать посты в администрации президента, в правительстве. И лез все выше, выше, выше… Но… Но я с ним больше ни разу не встречался. Только в газетах его имя видел, по телевизору… А вот Шепилов… Шепилов – бизнесмен наш, кооператор, “новый русский” – к его услугам, оказывается, прибегал. Он нам с Котовым об этом сам рассказал. За два дня до своей смерти.

– Шепилов шантажировал его, – утвердительно сказал Дима.

– Да! Да! Правильно!.. Он шантажировал того парня – но играл легко, ненавязчиво… Сначала – еще в конце восьмидесятых, в Ленинграде, – Шепилов просил его помочь со снабжением. Самым разным дерьмом. Тогда же ничего в магазинах и на складах не было, и достать без блата ничего было нельзя… Ну, он Шепилова и снабжал всяким-разным… Винты, гайки для сборки компьютеров, потом автомобили, лес, мясо… Но совсем в небольших объемах… И Шепилов не грубо работал, не в лоб. Он прошлое с тем парнем совсем не поминал. Не говорил: “Сделай для меня то-то, или я тебя заложу”. Шепилов взял с ним иной тон: мы, мол, с тобой старые кореша, в одну девчонку были влюблены, в одни “Очки” ходили…Ты, питерец, знаешь, что такое “Очки”?.. – вдруг спросил Желяев.

– Знаю, – кивнул Дима. – Пивную так называли на канале Грибоедова. Рядом с оптикой, оттого и “Очки”.

– Правильно, – удовлетворенно ответствовал Желяев. – Так вот, в таком, с понтом, дружеском тоне Шепилов и держал себя с тем парнем. Кто, мол, старое помянет… Шепилов тоже, кстати, ему помогал. Чаще всего – деньгами. Порой давал в долг, а иногда – безвозмездно, то есть даром. А порой тот парень – он ведь в Ленинграде еще молодой был, не слишком опытный – расписочки Шепилову кое-какие оставлял, контрактики всякие левые подписывал… А Шепилов – я так думаю – уже в конце восьмидесятых стал настоящей акулой. А что в молодости его тот парень пару раз мордой об стол повозил, ему только на пользу пошло. Многому он в итоге научился… И копии этих расписочек и контрактиков с подписью того парня Шепилов сохранил… И, между прочим, – с торжеством добавил Желяев, – именно мне за два дня до смерти своей передал…

– Он, тот парень, убил Шепилова? – горячо спросил, подавшись вперед, Дима. – Своими руками? – Теперь он почти верил в историю, рассказанную Желяевым: очень получалось складно. И еще Диме хотелось верить. Ведь если не неведомый пока “тот парень”, а Желяев был убийцей – зачем ему дурить Диме голову? Он мог бы просто шлепнуть его – и все.

– Своими руками, чужими… Не торопись, Полуянов, – покачал головой Желяев. – Давай я расскажу по порядку… Итак, дружба Шепилова и того парня (если их взаимоотношения, конечно, можно назвать дружбой) продолжалась и после того, как тот – а следом и Шепилов – перебрались в Москву. Тот парень продолжал оказывать нашему однокурснику разовые, но очень полезные услуги. Иногда помогал в приобретении контрольного пакета акций небольшой, но чертовски прибыльной фабричонки. Иногда – устраивал выгодный контракт на поставку для правительства партии компьютеров (естественно, по завышенной цене). Порой – просто сливал Шепилову инсайдерскую информацию… Все услуги того парня Шепилов щедро вознаграждал. Но теперь вознаграждал уже не наличными, а переводами на номерные счета в швейцарских банках… Номера этих счетов, кстати, у нас с капитаном Савельевым имеются.

Савельев улыбнулся и согласно кивнул.

– Вы, господин Желяев, прямо сказку какую-то рассказываете, – криво усмехнувшись, заметил Дима. – Братская дружба двух верных сынов отчизны!.. Почему ж в итоге дело кончилось убийствами?

– А Шепилов зарвался. И сам это прекрасно понимал… Потому он нас с Котовым и пригласил к себе за два дня до своей смерти. Мы двенадцать лет все вместе, втроем, не встречались, а тут, видишь ли, собрались.

Шепилов нам с Котовым и вывалил: “Я, мол, хочу попросить того парня об очень и очень важной для меня услуге. Дела мои, скажу откровенно, пошли не слишком хорошо. И чтоб их поправить, – сказал Шепилов, – я хочу выиграть тендер на освоение Энского месторождения. В документацию я уже пару миллионов баксов вложил, конкурсные документы подал. И если выиграю, то получу – в перспективе, конечно, – никак не меньше пятисот миллионов долларов…” Дима присвистнул.

– Вот и мы с Котовым примерно так же отреагировали, – кивнул Желяев. – Авантюра чистой воды! Не выигрывают наши миллионеры (даже долларовые миллионеры!) таких тендеров. Их выигрывают миллиардеры!.. А Шепилов свое гнет: “Я, – говорит, – знаю, что в тендерной комиссии голос того парня – решающий. И впервые за все годы буду просить его конкретно: или ты мне, парень, поможешь выиграть тендер – или все узнают, как ты довел Леночку до самоубийства. И о том, когда, за что и сколько ты получал от меня баксов, работая в Ленинградской мэрии. И о том, на какие счета в Швейцарию я переводил тебе деньги, и за какие конкретно услуги…” А потом Шепилов нам сказал:

"Чтоб я уютней себя на встрече с ним чувствовал, возьмите-ка документы, с тем парнем связанные… И если что со мной вдруг случится – тогда обнародуйте их. Чтоб не оказался тот парень ненаказанным, а я – неотомщенным…"

– Эти документы сохранились? – быстро спросил Дима.

– Будем считать, что да… – слегка загадочно ответил Желяев и продолжил свой рассказ:

– Тогда, в тот вечер, мы с Котовым, естественно, стали Шепилова отговаривать: ведь шантаж, да еще с такими завышенными требованиями – безумие чистой воды. Но переубедить его оказалось невозможно: большой бизнес научил Шепилова быть авантюристом. А иначе и не бывает: в бизнесе в России побеждают одни только сорвиголовы… Сколько времени? – вдруг, прервав самого себя, спросил Желяев у Савельева.

– Восемнадцать сорок пять, – не глядя на часы, ответил опер.

– Включай свою тарахтелку.

Савельев отложил автомат, взял лежавшую рядом с ним на диване милицейскую рацию. Включил – из нее немедленно донеслось неразборчивое бурчание.