Еще одним другом и доверенным лицом Дианы был Дэвид Патнем. Именно он организовал ей встречу с медиамагнатами в 1994 году. Вместе с Патриком Джефсоном он посоветовал ей создать Фонд принцессы Уэльской для финансирования благотворительной деятельности. (Позже она отказалась от этой идеи, по-видимому, по совету Колина Пауэлла – чтобы ее фонд не противопоставляли любимому детищу Чарльза, Фонду принца.)

«Она мгновенно втягивала вас в свою жизнь, – говорит один из ее друзей. – Диана делилась с друзьями малейшими подробностями своей жизни, полагая, что человек никогда ее не предаст. Вы становились членом ее тайного общества»[431]. О своей личной жизни Диана могла говорить более чем откровенно, раскрывая собеседнику «порой… самые мучительные детали».

Диана обожала кино и сравнивала себя с некоторыми кинозвездами, в частности с Мэрилин Монро. «Она любила Мэрилин Монро, очень любила, – вспоминала подруга принцессы. – Мне прислали из Америки потрясающий документальный фильм о жизни кинодивы. Прежде чем отправить биографическую ленту Диане, я решила посмотреть ее сама. И не стала посылать. Решила, что Диане видеть этого не следует. Я понимала, что Диана – человек очень хрупкий и уязвимый. Ей было бы слишком тяжело увидеть человека, которым она восхищалась, в совершенно ином свете… Уверена, что у Дианы были суицидальные наклонности. Но люди, с которыми я об этом говорила, считали, что она слишком эгоистична и никогда не сможет покончить жизнь самоубийством – кроме того, у нее же дети…»[432]

Интересно, что Диана умерла в том же возрасте, что и Монро. (Ходили слухи, что Чарльз, который лучше всех знал о ее безрассудстве и храбрости, говаривал, что она или убьет себя, или окончит жизнь в инвалидном кресле.) Тема смерти не раз возникала в разговорах Дианы. Оглядываясь назад (а эти беседы имели место спустя восемь лет после смерти Дианы), Клайв Джеймс писал: «Я был убежден… что она покончила бы с собой»[433].

В результате событий последних недель… общественность начала по-другому воспринимать принцессу. Она предстала хищницей, которая охотится на мужчин, принадлежащих другим женщинам.

Mail on Sunday, 20.08.1995[434]

В начале 1995 года Диана составила документ, который секретарь принцессы назвал «ее собственным, глубоко личным манифестом». Она хотела, чтобы люди узнали ее «настоящую», какова она есть на самом деле, и намеревалась использовать свои «интерес и способности к целительству» в решении сложных мировых проблем, вносить свой вклад в жизнь всего мира и отдельных стран[435]. Главную цель она видела в том, чтобы «бороться с силами, которые стремятся удушить ее».

В этом году Диана совершила не больше десяти зарубежных поездок. Джефсон сожалел о том, что эти по-настоящему успешные визиты, которые в гораздо большей степени способствовали улучшению имиджа Британии за рубежом, чем длительные торговые переговоры и деловые инициативы, Букингемский дворец и Министерство иностранных дел воспринимали с подозрением. «По-моему, все боятся принцессы Уэльской», – заявил в то время один из членов королевской семьи[436].

Диана была дружна с министром иностранных дел Дугласом Хердом. Он относился к ней «с отцовским интересом», но в этом году его сменил Малькольм Рифкинд. Красота, обаяние и слава Дианы не могли покорить только бюрократов, этих «серых людей». Все остальные встречали Диану с восторгом – куда бы она ни приехала. «Мне приходилось постоянно бороться с чиновниками Букингемского дворца и Министерства иностранных дел, которые строго следовали пожеланию королевы, чтобы Диана не представляла ее за рубежом, – писал Джефсон. – Но президенты, короли и даже император Японии – все хотели встретиться с принцессой Уэльской, когда она оказывалась в их странах»[437].

Перед поездкой в Японию Диана обратилась к своему лучшему советчику – Клайву Джеймсу, писателю, поэту, журналисту, известному острослову. На протяжении последних лет он входил в легион ее платонических почитателей. Джеймс вел на телевидении программу, в которой японские каскадеры показывали головокружительные трюки. Он серьезно изучал японский язык и литературу. Диана попросила его посоветовать, что ей следует сделать в Японии: не хотелось ограничиваться лишь больницами, которые она планировала посетить. Джеймс порекомендовал выучить несколько фраз на японском и прислал своего учителя. Он вспоминал: «Диана отправилась в Японию и обратилась к ста двадцати пяти миллионам человек на их родном языке. Это произвело потрясающее впечатление»[438].

Основная цель визита заключалась в знакомстве с работой благотворительных центров для престарелых, детей и инвалидов. Кроме того, Диана должна была заключить договор о сотрудничестве между детской больницей на Грейт-Ормондстрит, президентом которой она являлась, и токийской Национальной детской больницей. Джефсон писал: «Даже столь невинные цели подверглись осуждению со стороны тех, кто был убежден, что принцесса Уэльская – это опасная ракета с боеголовкой, которая может взорваться в любой момент, уничтожить все усилия британской дипломатии и умалить престиж британской королевской семьи»[439].

Диана была приглашена на чай в императорский дворец – самая высокая честь для гостя Японии. К этому визиту Диана подошла творчески. Она и так была намного выше миниатюрного японского императора и его супруги. Отправляясь в императорский дворец, она надела туфли на самых высоких каблуках. «Очень важно надеть по-настоящему высокие каблуки, – весело сказала она Джефсону. – Я и без того выше императора, а так буду значительно выше его!» На следующий день во всех газетах появились потрясающие фотографии. Во время встречи с императором Диана присела в глубоком реверансе, и фокусом всех снимков стали «великолепные, спортивные королевские ноги»[440].

Затем Диана предприняла очень успешный благотворительный визит в Гонконг под патронажем предпринимателя Дэвида Танга и губернатора Криса Паттена. За один вечер она собрала четверть миллиона фунтов на медицинские и молодежные благотворительные программы в Гонконге и Китае. Большая их часть пошла на борьбу с проказой – Диана уделяла большое внимание этой филантропической миссии. Она собирала средства на благотворительные цели в Венеции, Париже и Нью-Йорке, совершила два официальных визита – в Россию и Аргентину. Она выступила на ста двадцати семи мероприятиях – сравните с десятью в 1994-м после просьбы о «времени и пространстве». Во время одной такой поездки спутники принцессы стали свидетелями неожиданного эпизода. Они летели первым классом. Во время ужина Диана слушала свой плеер и вдруг, выдернув наушники, вскочила и бросилась в обычный салон. Оттуда она вернулась, держа на руках плачущего младенца. Несмотря на все ее усилия, ребенок продолжал плакать. Тут появилась встревоженная мать. Диане ничего не оставалось, как передать так и не успокоившегося ребенка матери.