20 ноября Диана появилась на экране в черном платье, с минимумом украшений, со скромным макияжем. Ей хотелось предстать перед зрителями жертвой, но в то же время уверенной в себе женщиной. Она точно знала, какое значение ее слова будут иметь для будущего монархии. Выступление Дианы перекликается с октябрьской запиской 1995 года. Она говорит о своих страданиях, о предательстве мужа, о стремлении уничтожить ее слухами о безумии и булимии. Диана призналась в романе с Хьюиттом – но ни с кем другим! («Да, я его обожала, была в него влюблена. Но я была тогда подавлена, разочарована в своем браке».)

Диана решилась на интервью, чтобы нанести удар мужу, его любовнице и их друзьям. Они – «ее враги» – говорили, что она «…больна, ее нужно поместить в психиатрическую лечебницу». Когда Бэшир спросил, согласен ли с ними Чарльз, Диана ответила цитатой из книги Брайана Кинана, проведшего четыре с половиной года в заложниках в Бейруте: «Нет лучшего способа подавить личность, чем полная изоляция». Бэшир спросил, какую роль Камилла Паркер-Боулз сыграла в крушении ее брака. И тут Диана произнесла самую яркую фразу вечера: «В этом браке нас было трое – слегка тесновато, вы не находите?»

Диана призналась, что участвовала в работе над книгой Мортона, потому что хотела сделать достоянием общественности историю своего несчастливого брака: «Я была доведена до предела, была в отчаянии, но не хотела, чтобы меня считали психически нездоровым человеком. Я знала, что это породит серьезные проблемы для системы, в которой я живу, и для меня самой, но я сильная…» Слово «сильная» Диана повторила несколько раз. «Когда я вышла замуж, многие решили, что я обречена на неудачу. Потому что я поступала по-другому, не подчинялась правилам и всегда действовала от сердца, а не по расчету». Диана хотела стать королевой – не официальной, но королевой сердец (фраза, позаимствованная у сводной бабушки, Барбары Картаенд), послом доброй воли, дарить любовь и поддержку «страдающим людям».

Ключевым моментом программы стали окончательно отдалившие Диану от монархии и королевской семьи слова о том, что Чарльз неспособен быть королем и вряд ли когда-нибудь взойдет на престол. «Это очень ответственная роль, быть принцем Уэльским, но значительно более ответственно – быть королем… Высший пост, как я это называю, связан с огромными ограничениями, и, зная его характер, не уверена, что он сможет это выдержать». Со скромной улыбкой Диана добавила: «Мне хотелось бы, чтобы мой муж обрел душевное равновесие». Говорить о себе в третьем лице – дурной знак, но Диана сказала, и в тоне ее послышалась уверенность и угроза: «Она так просто не уйдет!»

Это поразительное – и шокирующее! – выступление увидели пятнадцать миллионов англичан и миллионы людей во всем мире. Друзья Дианы были в ужасе. «Диана совершила ужасную ошибку», – написала Роза Монктон. «Великолепная предсмертная записка», – сказала другая подруга. Камилла смотрела программу в кругу семьи. Она посмеялась над театральностью «сумасшедшей коровы», как она часто называла Диану, но эффект от этого публичного выступления оказался даже более сильным, чем от книги Мортона. Николас Соме в серьезной новостной программе ВВС заявил, что интервью «демонстрирует явные симптомы паранойи».

За неделю до передачи, когда менять что-либо было уже поздно, Диана наконец-то рассказала Патрику Джефсону, что дала интервью Мартину Бэширу. Джефсон сразу же позвонил пресс-секретарю королевы. Чарльз Энсон сумел сохранить присутствие духа, но нет сомнения, что намерения Дианы серьезно обеспокоили королеву и ее приближенных. Диана отказалась сообщить содержание своего интервью. Тот факт, что выступление должно было выйти в «Панораме» – основной новостной программе ВВС, – только усиливал нервное напряжение. Даже председатель совета директоров корпорации, сэр Мармадьюк Хасси, оставался в неведении, поскольку он был женат на одной из любимых фрейлин королевы, леди Сьюзен Хасси. Узнай он о проекте, он горы бы свернул, лишь бы остановить его. Генеральный директор Джон Берт был в курсе событий, но решил не сообщать об этом председателю, дабы тот не попытался отменить программу или как-то повлиять на ее содержание.

В результате между дворцом и корпорацией возникли серьезные разногласия. Ни дворец, ни Джефсон, ни даже адвокат Дианы, лорд Мишкон, не сумели уговорить принцессу передумать или хотя бы сообщить о содержании интервью. После просмотра «Панорамы» Джефсон и пресс-секретарь Дианы, Джефф Кроуфорд, были буквально вне себя. Кроуфорд сразу же подал в отставку, однако через два дня все же отправился вместе с принцессой в Аргентину. Планы Джефсона возвратить Диану в круг королевской семьи рухнули. Он решил уволиться при первой же возможности.

Диана же была твердо убеждена, что поступила совершенно правильно. Накануне вечером она позвонила одной из своих старших подруг: «„Я дала просто великолепное интервью, – сказала она. – Я все сделала правильно!“ Меня ее слова слегка обеспокоили. „Ты же будешь смотреть, будешь? А утром позвони мне обязательно!“ Я посмотрела. Это было ужасно! Мне казалось, я никогда больше не смогу с ней общаться… Кошмарное интервью! Утром телефон зазвонил в восемь – Диана, как и я, была ранней пташкой… Я не смогла притвориться… что в восторге от ее интервью, и она пришла в ярость… Я сказала, что это ужасная ошибка. Ей это не понравилось. Она вообще не терпела критики. Но это было отвратительно. Здравый смысл ей окончательно изменил»[460].

Подруга Дианы, которая хорошо знала Чарльза и Камиллу и была принята в придворных кругах, прекрасно выразила реакцию людей, желавших принцессе добра. Диана в буквальном смысле спрыгнула с обрыва. Королевского будущего у нее больше не было. Это интервью положило конец дружбе с принцессой Маргарет – та была в ярости от замечаний Дианы о Чарльзе и его королевских перспективах. Маргарет написала Диане жесткое письмо. После этого интервью дети принцессы Маргарет, которые очень любили Диану, стали ее избегать. Интервью оказало самое пагубное влияние на Уильяма и Гарри. Диана не задумалась об их чувствах и, как это ранее сделал Чарльз, публично призналась в супружеской измене. Говорили, что после этого Уильям несколько дней не разговаривал с матерью.

С точки зрения пиара интервью можно было считать весьма успешным. Диана понравилась своим многочисленным поклонникам. Благоприятные результаты опросов общественного мнения окончательно убедили ее в том, что она все сделала правильно. Через два дня после интервью, преисполнившись уверенности в себе, она отправилась в благотворительную поездку по Аргентине. Эта страна была злейшим врагом Британии после Фолклендского конфликта 1982 года. Президент-демократ Карлос Менем воспринял визит Дианы как подтверждение того, что «Аргентина постепенно возвращает себе надолго утраченное положение в мире».

Лишь вернувшись в Лондон, Диана наконец-то начала понимать, что именно она совершила и каковы будут последствия этого поступка. Патрик Джефсон холодно комментирует: «Она решила принять самую большую возможную дозу любимого лекарства [внимания публики], но от него ей стало еще хуже, чем раньше»[461].