Шакалы у них тут, значит, едят волков?!

А девочки у них тут не едят, случаем, шакалов?

Весь расчет на что? На слабых девочек? Пугливых таких, в синих халатиках…

Устав сама от себя и внимательно рассмотрев обнажившееся донышко пустой бутылки, я закурила стотысячную за этот вечер сигарету…

Никуда я к черту отсюда не поеду! Не жить мне потом с такими кирпичами по углам памяти! Никакие душевые насадки и коньяк не спасут убитой души отца русской аристократии…

Но ЧТО я могу сделать?!

И вдруг ПЛАН — совершенно безрассудный и при этом абсолютно действенный и реальный, пал мне на голову прямо с разверзшихся небес! Кто сказал, что я ничего не могу сделать? Кто сказал, что слабые девочки в халатиках никогда не найдут в лесу волка?

Я прошла к Даше в комнату и осторожно дернула за зайца. Ребенок крепче прижал к себе игрушку. Тогда я по очереди разжала ее пальцы и вложила вместо зайца ей в руки запасную подушку.

Вася! Друг ты мой, Вася! И как я сразу не додумалась! Другие зверушки из леса давно уже помогли моей девочке! Зайцы, например! Чем не помощники?

Убедившись, что процедура подмены игрушки прошла удачно и ребенок продолжает крепко спать, я вышла из комнаты.

Остап! Поедем на таксо!

Я наблюдала почти со стороны, как неожиданная решимость придала мне сил. Стены продолжали слегка разъезжаться в разные стороны, но это вовсе меня не смущало.

Я напялила на голову парик. Долго хохотала истерическим смехом, поняв, что надела его задом наперед. И откуда у меня вдруг такая че-лоч-ка? Ха-ха…

Засунув в карман деньги и пачку сигарет, я разомкнула все засовы и вышла на спящую лестничную клетку.

«Если есть в кармане пачка сигарет… и билет на самолет с серебристым крылом…»

Во! Уже до Цоя докатились! А кроме пачки сигарет у меня и правда больше ничего не было. Даже билета на самолет! Даже сумки, куда можно положить все это… Ха-ха!.. А ведь когда-то, еще не так давно, у меня были и сумка, и билет… Или так только казалось? И когда это было? В прошлой уже жизни?

Спустилась на лифте на первый этаж. Выглянула. Никого.

Девочки едят шакалов? Нет, говорите?! Да что вы говорите!

У вас тут девочки пугливые, наверное? Или просто не голодные? Или, может, у них, в отличие от меня, есть билеты на самолет?

Улица тоже шаталась, а вместе с ней — и столбы фонарей, и стоящие по сторонам старинные особняки.

А ведь Москва — красивый город, в общем-то…

Если вот так вот, после коньячка-то…

На московских изогнутых улицах,

Умереть, знать, судил мне Бог…

Господи, вот привяжется же песня иногда, а?!

Пошатываясь и продолжая истерично хохотать, пытаясь представить, как я выгляжу со стороны: пьяная, шатающаяся и сгибающаяся пополам от смеха девушка в грязных кедах, посреди ночной улицы, прижимающая к груди когда-то белого огромного зайца — я дошла до Светланиного дома. Позвонила в дверь.

Светлана выглядела как свеже разбуженный немолодой человек: щека примята, маленькие ненакрашенные глаза испуганно моргают, рука придерживает на груди расстегнутый халатик. Не синий.

— Эт-то мы, — сказала я бодро и качнула головой зайца, чтобы он тоже поздоровался. — Из-звините, что поздновато зашли и без звонка. Мне звонить-то вам, в общем-то, неоткуда. Можно вас еще раз, после-е-дний разик совсем, напрячь по моим делам?

Светланина вдруг оказавшаяся могучей рука втащила меня в квартиру.

— Вы с ума сошли? Что вы делаете? Да вы же совершенно пьяная!

Я кивнула:

— Ну, есть немного. Это так… Для смелости. Не обращайте внимания, короче. Или, как это говорить по-русски?.. — специально исковеркала я на иностранный лад слова. — Дэло житэйский?

И неожиданно получила оч-чень отрезвляющую пощечину.

— Ого! Зачем ви драться? Что я вам сделать?

И тотчас получила вторую пощечину. Обе щеки запылали, а Светлана уже втащила меня за руку на кухню и протягивала мне стакан с ледяной водой из-под крана.

— Я из-под крана не пью, — пыталась я слабо возражать. — Там сплошная инфекция. Не очищается вода в Москве нормально.

— Зато мозги от нее нормально очищаются! Пейте!

Я послушно выпила полный стакан воды и присела на краешек табуретки.

— Лучше? — спросила хозяйка дома.

— Ну, так…

— Значит, еще стакан, и нашатыря сейчас дам понюхать. Сидите тут.

— Ой, нашатыря не надо!

— НАДО!

Я вопросительно посмотрела на Васю. Вася кивнул.

— Ну, если вы все настаиваете…

Под нос мне уже совали ватку с невероятным запахом.

— У-у-у-уфф!

— Лучше?

Я потрясла головой, сгоняя опьянение. Мир неожиданно выстроился ровнее, и стены перестало качать.

— Лучше. Только не надо больше этого вашего нашатыря, о’кей? Я вас просто попросить хотела. Посидеть пару часов с Дашей. У меня дома. А то она уже спит, будить жалко. Ребенок все-таки…

Я умоляюще сложила руки на груди и подняла, как мне казалось, несчастный взгляд на женщину.

— Посидеть — нет проблем. Но не раньше, чем вы объясните мне, куда вы решили посреди ночи и в таком состоянии отправиться.

Я отрицательно покачала головой:

— Вам же лучше ничего не знать. Без объяснений — не посидите? Я должна, просто обязана, попытаться сделать кое-что хорошее. Понимаете? ХО-РО-ШЕЕ! И можно у вас одолжить ножницы, иголку и нитки?

* * *

Удивительные все-таки люди живут в этой, на первый взгляд, дикой стране, думала я, шагая обратно в нашу с Дашей квартиру. Переодевшаяся в кофту и полосатую юбку и накинувшая на плечи очень русскую шаль Светлана молча стучала каблучками по мостовой спящего города.

— Хотя бы утра подождите, — попросила она.

Я отрицательно мотнула головой:

— Не могу. Утром ничего уже не получится. Надо ехать сейчас.

Вот возможен ли был весь этот бред в Голландии? И где, скажите на милость, нашла бы я там такую женщину?! А веселого клоуна Олега, спасшего мне жизнь? А трогающих душу водителей «девяток» или цирковых грузовиков, готовых забесплатно отвезти совершенного чужого человека на другой конец города, просто потому, что, судя по его виду, он попал в беду?

Пришедший мне в голову план был предельно прост. Поскольку в доме в Веледниково засели бандиты, то дождаться, пока туда приедет Макс, решительно невозможно. По той же причине не могла я и подбросить в дом записку с нашим адресом. Но! Разве я не могу дать знать Максу о том, что мы с Дашей не украдены, а благополучно находимся на свободе, проникнув незаметно и оставив в доме какой-то намек, непонятный для бандитов?! И, кажется, я знала, какой намек для него будет очевиден. Раз Макс настолько привязан к своей дочери, что, несмотря на дикую занятость, регулярно брал ее к себе и говорил о ней часто, много и с удовольствием, то он, скорее всего, помнит: девочка никогда не расстается со своим зайцем, а ночами обнимает его железной хваткой, которую я недавно сама испытала. Я надеялась, что, вернувшись в ту роковую ночь домой, Макс обнаружил пустую детскую кроватку и заметил, что зайца в ней нет тоже, то есть ребенок похищен в обнимку с любимой игрушкой. Соответственно, решила я, если теперь Макс где-то вдруг наткнется на Дашиного ушастого друга, то поймет, что это послание от дочки. А в игрушечное брюхо этого «троянского коня» вполне можно зашить записку с нашим адресом на Староконюшенном. Бандиты же, как я надеялась, не заметят подброшенного ночью зайца и спишут все на то, что раз у Макса периодически ночует дочь, то игрушка, скорее всего, находилась тут всегда.