Минут через десять, доведя меня до предынфарктного состояния и почти потухнув под порывами ветра, пламя все-таки набрало силу, и я решилась приступить к самой ответственной стадии своего импровизированного плана.

Тихонько подкравшись к крыльцу, я со всей силы ударила заранее припасенным поленом по двери. Звук в тишине ночи вышел даже громче, чем я надеялась, и не мог остаться незамеченный бандитом. Быстро пробежав обратно к своему окну, я подтянулась на руках и заглянула в комнату.

Сидящий в кресле приподнялся на руках и подозрительно смотрел в сторону прихожей.

НУ ЖЕ! НУ! ИДИ ПОСМОТРИ, ЧТО ТАМ ТАКОЕ! КОЗЕЛ ВОНЮЧИЙ! ТЕБЕ ЖЕ ЗАПЛАЧЕНО, НЕБОСЬ, ПРИЛИЧНО ЗА РАБОТУ!

С минуту бандит продолжал прислушиваться, и мне уже стало казаться, что придется повторить этот рискованный маневр еще раз, но тут что-то все-таки перевесило на его внутренних весах сомнений, и он, поставив телевизор на паузу, тихо встал с кресла.

СЛАВА ТЕБЕ, ГОСПОДИ!

В руке бандит зажимал что-то маленькое и черное. Пистолет?! Сердце запрыгало в ушах, и кровь прилила к щекам, которые, казалось, горели ярче, чем устроенный мной костер.

Бандит, оказавшийся рослым детиной, подошел к двери в прихожую и оглянулся в сторону окна. Я еле успела пригнуть голову и молилась изо всех сил, чтобы вид яркого пламени, заметного прямо с крыльца, вызвал у мужика желание подойти к огню и разобраться, в чем же все-таки дело, и тогда, учитывая, что от крыльца до костра было как минимум около двухсот метров, я получу несколько минут, чтобы быстро выполнить свой план и убежать.

Главное в моем деле сейчас — синхронность. Поднявшись на локти и достигнув уровня подоконника, я оказывалась выше прикрывавшего меня куста и проделать фокус с влезанием в окно могла ровно в те несколько секунд, когда бандит уже вышел из гостиной и не заметит моих маневров из прихожей, но еще не вышел на крыльцо и не увидит меня, влезающую в окно, со стороны двора.

Я перекрестилась и, прочно укрепив пальцы на подоконнике, приготовилась к прыжку. Детина пооглядывался в мою сторону в дверях в прихожую и все-таки скрылся в темноте арки.

Пора! Быстрым движением закинув в окно зайца, я изо всех сил напрягла мышцы рук и заставила себя подтянуться. Оперлась на грудь, закинула ногу и через долю секунды свалилась на пол комнаты, загремев при этом костями так громко, что от ужаса на секунду даже зажмурилась. Парик при этом упал с моей головы на пол.

Слышал?! Или уже вышел на крыльцо и увлекся картиной полыхающего вдалеке костра?!

Руки после неожиданной физической нагрузки моментально затряслись мелкой дрожью. Но я почти не чувствовала сейчас своего тела, работая в таком нервном напряжении, что действия мои напоминали нарезку отдельных кадров на пленке монтажника-практиканта.

Стремительно преодолев расстояние до дивана, я сунула зайца поглубже в валявшиеся там подушки. Секунду полюбовалась получившейся картиной и небрежности ради кинула одну из подушек так, что она полуприкрыла собой ушастого посланца. Получилось «как будто так всегда и было». Оставшись удовлетворена результатом, я развернулась к окну и даже успела сделать в его направлении пару шагов, как вдруг услышала раздавшийся откуда-то сзади, из дальнего угла гостиной, резкий мужской окрик.

— Куда?! Стоять! Стреляю!

Я замерла на месте как парализованная, боясь не то чтобы оглянуться, но и даже дышать. От спасительного подоконника меня отделяли какие-то два-три метра. Рискнуть?! Побежать?! Или меня застрелят в упор?!

Сзади меня раздался голос читавшего мои мысли телепата:

— Даже не думай прыгать! Застрелю на месте!

Тяжелая рука рванула мое плечо на себя, развернув лицом к хозяину голоса. Я мгновенно узнала своего давнего знакомого Коляна.

— Бля буду! Голландка! — в свою очередь радостно узнал меня бандит.

И, продолжая направлять на меня дуло очень реального маленького черного пистолета, затараторил по зажатому в руке телефону:

— Рустам! Че там у тебя? Я поймал нашу голландку! Да! Сюда греби, как проверишь ситуацию… Держу ее на прицеле, никуда уже не денется. Давай!

Бежать было бессмысленно. Я повела глазами в сторону открытой нараспашку двери в дом, но Колян только прицыкнул языком:

— Стоять, бояться, деньги не прятать! Куда ты денешься, родимая?! По-русски-то мы говорим?

Я молчала.

— Говорим, я спросил?! Че глазки пучим?

В грудь мне тыкнулся тверденький такой и очень убедительный ствол его пистолета.

Я кивнула.

— Ну и отлично! — заключил удовлетворенный Колян. — Разговаривать, значит, будем. А бегать — свое уже отбегали. Согласна?!

Я опять промолчала.

Тогда бандит неожиданно ловко схватил меня за кисть руки и молниеносным движением выкрутил ее куда-то за спину, туда, куда по всем моим представлениям о человеческой анатомии, рука вообще согнуться никак не может. Я сложилась пополам, и меня пронзила резкая боль, а в глазах мгновенно потемнело.

— Согласна, говорю?!

— Согласна, — сказала я на чисто русском языке.

— Вот, блядь, и умница!

В комнату вошел второй бандит, которого, как теперь выяснилось, звали Рустамом.

Меня довольно бесцеремонно толкнули на диван рядом с моим зайцем и, продолжая направлять на меня дуло пистолета, засовещались.

Недолгие их переговоры привели к тому, что было решено звонить Саше. А поговорив по телефону и получив, надо думать, инструкции к дальнейшим действиям, Рустам забегал по дому, притащил откуда-то толстую строительную изоленту, заклеил мне рот, разбив при этом губу о зубы, отчего во рту сразу стало солоно, и, скрутив мои еще дрожащие от прыжков через подоконники руки сзади, тоже смотал их намертво изолентой.

Даже не закрыв дом ключами, мы пошли быстрым шагом в сторону ворот. Продолжая получать очень больные тычки в спину и бока, я без всяких возражений забралась на заднее сиденье уже знакомого мне черного хромированного джипа, и машина тронулась.

Я в тоске оглянулась на виднеющийся в еще неярком утреннем свете дом, где так и остался сидеть на диване никем не замеченный плюшевый заяц Вася с зашитой в животе запиской с нашим адресом…

Слез почему-то не было, и только в голове тупо крутилась привязавшаяся со вчера роковая мелодия:

Выкрученное недавно плечо сильно болело, возможно, даже было вывихнуто, но мне было на это совершенно наплевать. Ну и что плечо? Очень вероятно, что оно мне больше в этой жизни уже не пригодится. Мыслей почти не было. Да и какие уж тут мысли, если от меня ничего больше в моей собственной жизни не зависело… Хотелось только одного — чтобы все как можно быстрее закончилось.