— И чтобы мы, обнаружив, что наследник жив и здоров, не очень-то искали следы какого-то Загряжского. Помните, я вам рассказывал, что Кармен говорила, что у девицы N имеется очень серьёзный покровитель. Как пить дать, вот он-то всё дело и обтяпал!

— Ну, тогда всё просто, — вставил наконец словцо Кульман. — Допросим родителей Загряжского, выясним, кто такая эта самая девица N и...

— Но вы же говорите, что девица N и покойница из лавки — одно лицо? — выдавил из себя Алексей. — Что, если девица N умерла, не успев рассказать сестре, где спрятала похищенного сына? Что, если покровитель девицы N выкрал ребёнка и оставил его в каком-нибудь сарае, откуда она должна была его забрать? На дворе, конечно, Масленая, можно сказать, весна, но ведь холодно, а он, возможно, там без огня и без пищи.

Почему-то его всё время клонило в сон. Делая над собой нечеловеческое усилие, Саша Загряжский спустил босые ноги с кровати и какое-то время стоял на холоднющем полу, стараясь прийти в себя. Потом, так же медленно, опустился на колени и, нащупав рукой ночную вазу, вытащил её из-под кровати. Мысли ворочались чуть ли не со скрипом, Саша помнил, как он участвовал в соревновании, а потом? Облегчившись, он вернул горшок на место и, держась за кровать, добрел до столика, на котором стояли кувшин с водой и большая глиняная кружка. Дрожащими руками мальчик налил себе воды и с наслаждением выпил.

В голове прояснилось, но движение, похоже, забрало последние его силы.

Что могло случиться?

Скорее всего, он выпал из саней и ударился головой. Так уже было однажды, когда он грохнулся с балкона второго этажа в доме, который отец купил для них в Кракове. Тогда у него тоже кружилась голова, и маменьке пришлось отпаивать его куриным бульоном, а доктор запрещал вставать и не зажигал огня.

Саша вспомнил маму, и на глаза навернулись слёзы. Как же он тогда напугал её, а ведь она носила под сердцем его младшую сестрёнку Машу[126]. Загряжский ощупал голову и, к своему удивлению, не обнаружил никакой шишки. Это было странно, в прошлый раз шишка была огроменной. Ему завидовали все мальчишки, с которыми Саша дружил и которые посещали его в то время, когда он был вынужден оставаться в постели.

Была ещё одна странность: в прошлый раз рядом с ним всё время находилась мама, то и дело заходили слуги, даже отец, бросив своих солдат, примчался домой, теперь же он был совсем один.

Екатерина Алексеевна отказала в личной аудиенции Ушакову, а тот как раз собирался сообщить ей в приватной обстановке о приезде Могильщика и его странной просьбе. Вместо неё к ожидающему в приёмной начальнику Тайной канцелярии вышел вездесущий Меншиков. Но мог ли Андрей Иванович доверить ему тайну? Во-первых, желая избавиться от кого-либо из придворных или даже друзей, покойный государь имел все права посадить того в крепость, выслать из столицы, а то и казнить, назвав преступником. То, что он обратился с просьбой устранения врага к Могильщику, говорило только об одном: действовать в открытую Пётр Алексеевич по какой-то причине не смел и, скорее всего, после исчезновения данного лица искусно разыгрывал бы горе и тратил время и средства на заведомо бесплодные поиски пропавшего. То, что речь не могла идти о никому, особо не нужном Александре Загряжском, было понятно. При всех выдающихся воинских заслугах отца мальчишка не представлял собой никакой ценности. Да и сам Артемий Григорьевич Загряжский ни на что существенное в сложившейся ситуации повлиять не мог. А значит, настоящую цель Могильщика нужно искать в высших кругах, и Светлейший на эту роль более чем подходил. Как минимум, повлиял на то, чтобы наследником престола стал внук Петра, а не его дочери. Не исключено, что и Могильщик, догадываясь об отношениях государыни с Меншиковым, пожелал сначала обсудить с ней приказ Петра Алексеевича, чтобы затем, когда она запретит ему причинять вред Александру Даниловичу, убраться на все четыре стороны.

С другой стороны, если загадка Могильщика столь проста, для какой цели ему понадобился пират Яан Муш? И для чего он упорно рассказывает Ушакову историю этой подмены, о которой в государстве строжайше запрещено распространять слухи, потому, как известно, позволь мужику обсуждать, что «царь ненастоящий» — и пойдёт-поедет.

Слухи о подмене царя на какого-то немца действительно ходили по Руси с того самого проклятущего посольства. Сам Ушаков познакомился с Петром Алексеевичем многим позже этой истории, а следовательно, не имел возможности сравнить царя «до посольства» с царём «после посольства». То, что тот ездил под именем урядника Петра Михайлова, давно уже не было секретом. И Ушаков уважал такое решение своего государя, хотя оно и противоречило всем принятым в свете правилам и нормам. В былые времена, говаривали старики, государя по Кремлю водили под белы рученьки, бережно усаживали, бережно поднимали, провожали в баню или в опочивальню к царице. Пётр Алексеевич бегал с потешными войсками, стучал в барабан, возился с токарным станком, строил корабли... Кроме того, он не носил бороды и предпочитал немецкое платье. Неудивительно, что такой государь не соответствовал привычному образу, и его считали подменным.

Ушаков был унтер-офицером Преображенского полка, когда в 1708 году ему посчастливилось быть представленным царю, он произвёл благоприятное впечатление и был тут же пожалован капитан-поручиком гвардии. До этого он имел счастье только наблюдать государя на приличествующем расстоянии. Но и после этого знакомства Пётр отнюдь не приблизил его к себе. Только через семь лет Андрей Иванович удостоился звания тайного фискала, после чего он был отправлен на верфь наблюдать за постройкой кораблей. Позже, за блестяще выполненное задание, Ушаков получил гвардейского капитана, в придачу к званию шли поместья, кроме того, Пётр Алексеевич помог ему выгодно жениться, так что на старости лет Андрей Иванович стал не просто богат, супруга подарила ему дочь Катерину — лучшую на свете девочку! Свет в окошке!

Ушаков припомнил первую встречу с Петром Алексеевичем. Государь говорил с ним по-голландски, впрочем, он очень хорошо говорил по-немецки, знал французский и немного английский. Почему с ним — с русским человеком, русский царь говорил именно по-голландски? Но в то время этот язык был в моде, офицеры были преимущественно немцы и голландцы, в русском они особо не продвигались, в то время как от солдата требовали подчинения приказам. Ушаков сразу для себя решил, что просто обязан усвоить язык, на котором говорил его командир, и оказался прав.

Он служил гвардии майором и командиром 4-го батальона лейб-гвардии Преображенского полка. Но после смерти Ромодановского в 1717 году и особенно после кончины царевича Алексея в 1718-м судьба Андрея Ивановича Ушакова резко изменилась. Тайная канцелярия была переведена в Петербург, в Москве остался Преображенский приказ, который находился у неё в подчинении. На место покойного Фёдора Юрьевича были поставлены Андрей Иванович Ушаков и граф Пётр Андреевич Толстой. Первый служил и дослужился, второй проделал рискованную операцию, вытащив без человеческих или финансовых потерь беглого царевича из его норы в Италии. После чего выстроил весь процесс по его делу, основываясь на показаниях беременной наложницы венценосного арестанта. Метрессе царевича — Ефросиньи Фёдоровой[127], Толстой обещал выгодный брак со своим младшим сыном. Говорят, поклялся на кресте, и... впрочем, где теперь эта Ефросинья? А вот они — живы и здоровы и ещё пожить да порадоваться желают.