— Меншиков заплатит, — отмахнулся Андрей Иванович.

— Да хоть бы и Меншиков. К чему такая спешка?

— А вы что предлагаете? — не понял Ушаков.

— Оставим его здесь. — Заложив руки за спину, Кульман прошёлся по кабинету начальника. — Да. Определённо, пусть полежит. Чай, новопреставленный каши не просит. Весна не за горами, скоро мухи прилетят и...

— Ага, мух, что ли, приваживаем? Да от них летом вообще спасу не будет.

— Именно мух. — Кульман блаженно улыбнулся. — Как, по-вашему, медикусы определяют, когда произошла смерть?

— По трупному окоченению, по трупным пятнам... — Ушаков задумался. — В общем, на глаз или на ощупь.

— А если труп сильно разложился? Если до такой степени, что уже неясно, мужчина это или женщина? Ведь и такое бывает.

— Бывает, — брезгливо скривился Андрей Иванович.

— То, что медикусы научились определять время смерти, — большое дело, потому как это нередко и невиновного из-под топора спасает, и подлинного убийцу помогает обнаружить. — Он задумался. — Вы считаете, мы всё, что знаем, исключительно из мудрых книг черпаем? Как бы не так. Без практики не много-то знаний раздобудешь, но именно практики, настоящей практики у нас с гулькин нос. Возьмите, к примеру, суфлёра Иванова. Вот похоронят его, пусть даже на счёт Светлейшего князя, и что?

— Что? — снова не понял Ушаков.

— Ну, будет гнить в земле, и никакой пользы.

— А какая польза с трупа?

— Для нашего дела огромная! — Кульман впился своими детскими голубыми глазами в лицо нового начальника. — Однажды в усадьбе друга моего дяди, соседа нашего, значит, похитили девку. Мужики бросили работу, вышли искать. Цыгане там какие-то из деревни в деревню кочевали — в общем, пришлых побили, кибитки перетрясли, девки не нашли.

Думали, на болоте утопла, или леший в трущобу заманил. А через три недели нашли то, что от неё осталось.

— Без подробностей, пожалуйста. — Ушаков уже понял, к чему клонит Антон Иванович, тема была ему явно неблизка.

— Лето стояло жаркое, вся пшеница погорела.

— Ага, на жаре трупы разлагаются быстрее, — сообразил Андрей Иванович, предвкушая неаппетитную, но полезную лекцию.

— Конечно-конечно. — Кульман улыбнулся Ушакову, но от того не укрылось, что точно так же Антон Иванович стал бы поддакивать его дочери Катерине, случись той верно прочитать вызубренное стихотворение. — Мясные мухи, ну как я вам их покажу? — Он беспомощно развёл руками. — Трупные и ещё есть такие — зелёные.

— Навозные. — Ушаков снова кивнул.

— При наличии ран мухи откладывают туда свои личинки. Так что, окажись труп на свежем воздухе, можно не сомневаться, что в течение часа его облепят десятки, сотни мух. Но это если мы имеем дело со светлым временем суток, — поднял палец Кульман. — Потому как ночью мухи по большей части спят. Личинки питаются продуктами разложения, окукливаются, покидают свои коконы. И всё это строго по расписанию, данному насекомым матерью-природой. То есть по тому, на какой стадии находится развитие особей, можно вычислить время смерти. Вокруг тела той несчастной девушки я нашёл множество коконов, из которых уже вылетели мухи. От момента, когда муха-мать отложила личинки, до момента выхода из кокона новой мухи всего четырнадцать дней. Стало быть, если личинки успели окуклиться, но из коконов ещё не вылетели мухи, прошло меньше времени.

— Неужели в Дрездене этому учат? — Ушакова ощутимо тошнило.

— Много чему учат, но ещё больше остаётся как бы в потёмках. К примеру, нам не говорили, что, если преступник бросает тело где-нибудь в лесу или в поле, в надежде, что животные его объедят и никто ничего не узнает, ему следует наделать в теле как можно больше дыр, потому как, с одной стороны, это привлечёт тех же волков, лис или диких собак. С другой стороны, мухи потрудятся на каждой дыре, так что в конце концов...

— Полно вам. — Ушаков не выдержал.

— Вот я и говорю, что мы должны, мы просто обязаны учиться на всём, что только попадается нам под руки. К примеру, этот суфлёр.

Если не хоронить его, а наоборот, оставить доступного мухам...

— Он провоняет нам всю крепость, к чертям собачьим!

— К сожалению, я почти что лишён обоняния, — расстроился Антон Иванович.

— Ваше счастье.

— Но, если забыть о неприятных сторонах вопроса. — С мольбой во взоре Кульман уставился на Ушакова. — Этот, в сущности, никому не нужный суфлёр, мог бы рассказать нам так много.

— Вы, Антон Иванович, гляжу, Бога не боитесь? — Ушаков был уже и сам не рад, что начал этот разговор.

— А лучше закопать в землю кладезь полезнейшей информации?!

— Нет. — Ушаков поднялся, показывая Кульману, что аудиенция закончилась.

— Признаться, до сих пор я ни разу не имел возможности проследить за разложением отравленных. — Кульман пятился к двери, вытесняемый надвигающимся на него Ушаковым. В этот момент рослый медикус умудрился сделаться маленьким и жалким, хотя Андрей Иванович ещё в первую встречу определил, что роста в эскулапе немногим меньше, нежели в нём самом. Как ему это удаётся?

Оставшись один, Ушаков метнулся к буфету, в котором у него стоял графин с водкой, и единым духом осушил стопарик.

На самом деле он с трудом отдавал себе отчёт в том, что на самом деле его так задело в этом, в сущности, не самом обыкновенном разговоре с судебным медикусом. Да и трупы, видел он их и свежих, и уже порядком разложившихся. Отчего же теперь ему вдруг сделалось столь неприятно?

Тем более что Кульман был по-своему прав. Случись обнаружить разложившийся труп, их же и потянут разбираться. И тогда он сам на голубом глазу начнёт пытать медикусов, когда и как преставилась жертва. А откуда ему, Кульману, это знать, если сам же Ушаков не разрешает наблюдать за, медикусом прав, никому не нужным трупом? Откуда брать сведения, если чуть что — попы поднимают хай до неба. Вычитает в умных книгах? Так ведь эти книги тоже нужно кому-то писать. Тем не менее Ушаков и думать не мог о том, чтобы разрешить Кульману его эксперименты.

— Как там наш гость? — Отодвинув кресла к стене и освободив, таким образом, зал для тренировки, Могильщик кружился теперь с неожиданной для такой туши ловкостью, фехтуя сразу же двумя шпагами. Его противниками были его слуги — одноглазый Рональд и похожий на тощего чёрного ворона Джузеппе, оба отменные бойцы.

— Насколько мне известно, пару раз просыпался, но пока что ещё слаб и вряд ли убежит.

— Смотри у меня. — Могильщик сделал выпад, но Джузеппе ушёл от удара, который чуть не стоил ему раны ниже колена. — Мне бы не хотелось, чтобы мальчишка сбежал раньше, чем я решу, что с ним делать.

— Разве его не следовало убить? — Рональд зашёл со спины монаха и, ловко дёрнув того за сутану, заставил отвлечься от Джузеппе.