Никогда не подвергай слова бога сомнению. Правило номер три.

И даже если хочется кричать «не может быть!» – думай, прежде чем издать хотя бы звук.

– Прошу прощения, о удивительный Владыка Тьмы. Ты имеешь в виду, что тот, кто заключил контракт – мой отец? – всё-таки выдавила я. – Но мой отец – тилвит тег, а спас меня дин ши, и…

– Тем, чья прародительница сама пресветлая Дану, не составляет труда поменять обличье. – Донн сделал шаг в сторону, не сводя с моего лица глаз, в которых горел янтарный закат. – После знакомства с твоей матерью этот обитатель Эмайна увлёкся человеческой магией и практиковал её, даже вернувшись в свой мир. Однажды он поставил опасный эксперимент, который привёл его на грань гибели. Человек на его месте был бы уже мёртв, но высший фейри лишь обратился в подобие призрака. А чтобы вернуть себе телесное воплощение, он должен совершить сложный обряд, забирающий чужую жизнь. Твою жизнь. – Донн медленно обходил меня по кругу, вдоль линии сердцевины трикветра, вынуждая поворачивать голову и следить за его движениями. – Безликий фомор – гончий пёс, который загоняет тебя в нужное место. В Фарге. Туда, где ты была зачата, ибо лишь там ритуал возымеет полную силу. Твой отец принял облик, не вызывающий подозрений. Следом заручился твоим доверием, предприняв мнимую попытку спасти твою мать и не давая убить тебя твари, действовавшей по его же приказу. Но поскольку твоя мать могла разрушить его планы, от неё он избавился в первую очередь.

Я молчала, в этот миг молясь лишь об одном: чтобы не подвели подкашивающиеся колени, заставив повалиться в пыль у божественных ног.

– Потеряла дар речи, вижу, – насмешливо заметил Донн, сделав полный круг и замерев в исходной точке, рядом с пиалой у моих ног. – Это всё, что ты хотела узнать, дитя? Ибо время нашей беседы подходит к концу.

Ни одно слово не соглашалось выходить из внезапно пересохшего горла – и я дёрнула головой, изобразив кивок.

– Тогда прощай, леди Элайза Форбиден. Сейчас тебе всё равно станет не до меня.

Я не успела задуматься над его словами, а Донн уже исчез, как и клочья тумана. Зато появился звук чьих-то шаркающих шагов – с той стороны, где Эш припарковал мобиль.

Пытаясь разобраться в сумбуре, воцарившемся в голове, я оглянулась – и, вскрикнув, рванула прочь из трикветра:

– Питер?!

Он брёл ко мне по дороге, держась руками за бок. В отблесках негаснущих колдовских линий мне сперва показалось, что его руки испачканы в чём-то чёрном, но когда я подбежала ближе, то поняла: его ладони в крови.

Вцепившись в мои плечи, Питер осел на колени. Намокшая футболка, тут и там изрезанная тонкими косыми линиями, липла к его телу, отражая свет багряными бликами.

– Питер…

– Рок. Моя бритва, – выдохнул он. – Эш… помоги ему.

Ещё миг я смотрела, как он складывается пополам, баюкая рану на боку – страшно подумать, что скрывалось под его ладонями.

Резко развернувшись, по дороге, размеченной кровью Питера, побежала к Французику.

Задние фонари мобиля сияли вдали оранжевыми огнями; фары испускали в ночь длинные белые лучи, расплывавшиеся в темноте. Тварь материализовалась на моём пути, стоило мне подбежать ближе, – и, глядя на меня глазами, ужасающе чёрными на непривычно бесстрастном лице Рок, зеленоватыми пальцами прижала опасную бритву к горлу Эша.

…нет. Только не Рок. Только не Эш. Пусть даже это было почти неизбежно.

– Отпусти его! – Я лихорадочно вскидываю руку с печатью, пока отчаяние и страх захлёстывают меня тягучими чёрными волнами. Эш явно без сознания: губа разбита, лицо бледнее мела. Тварь в теле Роксэйн держит его за золотые кудри, задирая голову, обнажая тонкое горло. – Что тебе нужно?! Чего ты хочешь от меня?!

– Чтобы ты наконец перестала валять дурака. – Сид появляется рядом с тварью; знакомый голос режет насмешкой, как пощёчиной. – И отправилась туда, куда я безуспешно стараюсь затащить тебя уже который день. – Привычную безэмоциональную маску на его лице сменяет улыбка, омерзительная в своём очаровании. – Вот уж не думал, что ты рискнёшь вызвать бога. Но раз уж рискнула…

Он проводит рукой по лицу, точно снимая паутину, и серебро прямых волос сменяет золото коротких кудрей, а сирень радужек обращается синевой. Златокудрые шутники тилвит теги, Весёлый Народ…

– Я так радовался, что мать вырастила тебя послушным ребёнком. Идеальная дочь: сорвалась с места по первому её слову, отправилась в Фарге без лишних вопросов… а потом появилась эта треклятая баньши и всё испортила. – Сид небрежно кивает на Рок, сверлящую меня взглядом пустых чёрных глаз. – Видимо, мне пришлось бы раскрыть свой секрет, даже не решись ты на вызов Донна. Ты уже неделю делаешь всё что угодно, только бы не ехать в этот треклятый Фарге, а времени у меня всё меньше и меньше.

Я смотрю на Эша, тряпичной куклой висящего в руках твари.

– Если тебе нужна моя жизнь, бери её. Только отпусти их, – мой голос звучит так тонко, что я сама с трудом его узнаю. – Отпусти Эша и Питера.

– Не так быстро, девочка. – Сид подходит ближе, и я почти вздрагиваю от осознания, насколько он похож на Эша. – К сожалению, мой фомор не может сам доставить тебя в Фарге. И я не могу. Мне нужен гарант, что ты безотлагательно поедешь туда, куда должно, а твой любимый братишка подойдёт на эту роль как нельзя лучше.

– Это твой сын! – я всё-таки срываюсь на крик. – Это твой сын, мразь!

– А ты – моя дочь. Без меня вас обоих не было бы на свете, и мне решать, оставаться вам на этом свете или нет. Так же, как я решил судьбу вашей матери. – Он наклоняется так, чтобы наши лица оказались на одном уровне, и улыбается мне даже сочувственно. – Она ведь уже пару дней как мертва, знаешь? Хотя, признаюсь, убивать её было немного жаль. Память о былом как-никак…

Мой указательный палец упирается в его подбородок почти помимо воли.

Заклятие обездвиживания действует на сида не хуже, чем профессиональный удар кулаком в челюсть, заставляя взмыть в воздух и рухнуть на землю поодаль. Не дожидаясь, пока он встанет, я прищуриваю один глаз и выпрямленным пальцем целюсь в руку твари, всё ещё прижимающую бритву к горлу Эша.

Моя ладонь не дрожит. Не имеет права дрожать.

– Дархадас род гниоха!

Чёрные сгустки энергии срываются с кончика ногтя, попадая твари точно в запястье, заставляя бритву выпасть из её оцепеневших пальцев. Опоздав всего на пару секунд.

Тварь падает наземь, почти мне под ноги, и чернота уходит из её глаз. Они белеют, радужки раскрашиваются яркой лазурью, и неподвижный взгляд Рок устремляется в тёмное небо. Чуть поодаль Эш оседает на землю – лицом вниз.

Я смотрю на лужу крови, растекающуюся под его горлом.

Брат даже не хрипит. Я боюсь броситься к нему, боюсь приблизиться, боюсь перевернуть его и увидеть рану, которая стала для него смертельной… когда вдруг внезапная догадка заставляет меня вскинуть голову и закрыть глаза, а безжизненные тела Эша и Рок – скрыться в непроглядном мраке.