— Идеально, — согласился император. — Заодно Изергаста прижучим. Убил мальчика, скотина.

— Это был честный поединок, — возразил Антрес. — У меня есть другие мыслишки на его счет. Впрочем, пока придержу их при себе. Надо проверить.

— А ты как всегда темнишь, — недовольно глянул на него император.

— Я возьму и ловушку для путника, — напомнил сын. — Хотя не факт, конечно, что отцом этого анимага был один из них.

— Да-да, — махнул ладонью Денверон. — Ступай. Мне не терпится попробовать его силу. От этих тигров зуд по всему телу, зато зубы уже не болят.

Он демонстративно оскалился, и Антрес не успел спрятать брезгливость, мелькнувшую на лице.

— Прочь! — рассердился император. — Надень ему блокираторы, приведи ко мне, а потом исчезни хоть на пару дней. Твоя бледная рожа уже оскомину набила.

— Как скажете, отец, — покорно склонил голову некромант и свернул в узкий коридор, а Денверон, выдохнув, успокоился и поддернул длинный шлейф одеяния.

Отросшие корни показались из-под белоснежного подола. Хотелось рвать и метать, но император аккуратно подтянул их под ткань. На поимку путника он больше не рассчитывал. Плевать. Пусть треплют, что им вздумается, он сам будет решать свою судьбу. Никто ему не указ: ни боги, ни королева хаоса, ни тем более голодранцы с посохами.

Бал однозначно удался. Анимаг у него в руках, и совсем скоро его страдающее тело получит поток чистой отборной силы. Посмертие отодвинется на неопределенный срок, и его предкам в саду позади дворца придется подождать — еще нескоро его листья зашелестят рядом.

Он неспешно пошел вперед. Надо приказать, чтобы убрали ковры. Корни цепляются, так неудобно. Отрубить бы их вовсе — да больно. Потом саднит как заусенцы.

Стражники вытянулись возле дверей его кабинета, старательно таращась вдаль. Некромант и водник, отчего-то в его охрану перестали назначать анимагов. Значит, уже стали болтать. Слухи, сплетни, пересуды… Один из стражников услужливо открыл серебряную дверь, и император, задержавшись, приказал:

— На сегодня свободны. Чтобы вас здесь и духу не было.

Преглянувшись, стражники быстро пошли прочь. Понятливые. Тем лучше для них. А ему сегодня совсем не нужны лишние уши и глаза.

Денверон вошел в кабинет и сам закрыл за собой дверь. Тигр беспокойно ходил по клетке, хвост так и бил по полосатым бокам.

— Тихо, мой хороший, — ласково сказал император, подходя к клетке.

Вытянув плеть из рукава, коснулся загривка, впитывая живую энергию. Только глоток. Чтобы не наброситься на мальчишку как голодный зверь. Тигр яростно рыкнул, вцепился зубами в ветвь, и Денверон, шикнув, хлестнул его по морде новой веткой.

— Плохой котик, — укоризненно проворчал он. — Будешь наказан.

Жизнь полилась в него мощным потоком, и тигр, взвыв и закрутившись от боли, забился в угол.

— То-то же, — добавил император, потрепав зверя веткой за ухом.

Может, посадить мальчишку сюда, вместо тигра? Чтобы всегда был под рукой. Выпить из него сразу побольше, а иначе он эти прутья согнет двумя пальцами. А если обратится, то клеткой его подавно не удержишь — все равно что пытаться усмирить волка плетеной корзинкой. И совсем скоро вся эта мощь будет в его полном распоряжении.

Император удовлетворенно замурлыкал, отошел от тигра и сел в кресло, чувствуя себя точно ребенок, которому вот-вот вручат долгожданный подарок.

Откинувшись на спинку, он прикрыл глаза, однако расслабиться не получалось. Отчего-то вдруг вновь разболелись зубы — все разом, и спина зачесалась так, будто осы свили внутри гнездо.

Денверон открыл глаза, нахмурился, а потом охнул от боли: в корни точно впилась зубами целая мышиная стая. Он даже приподнял подол балахона, чтобы убедиться, что в кабинете не завелись крысы — но нет, ничего особенного, кроме отросших корней.

Облизнув вечно пересыхающие губы, император почувствовал солоноватый вкус и, прикоснувшись рукой под носом, с удивлением уставился на темную кровь на пальцах, а потом перевел взгляд на перстень, камень в котором быстро менял цвет с ярко-алого на черный. Вскочив с кресла, Денверон принюхался, раздувая ноздри.

Запах хищника перебивал остальные, но император отчетливо уловил сладкую нотку девичьего аромата. Здесь кто-то был. Кто-то пробрался в его кабинет, наивно полагая, что императора можно задеть проклятьем. Оно-то, конечно, можно, но только целители быстро уберут последствия — не впервой. А вот тому, кто посмел замахнуться на Его звездность, уже ничем не помочь.

Вытянув плеть из рукава балахона, император задумчиво подцепил шпильку, упавшую на ковер. Забавно, что аромат девушки не исчезает, не растворяется под натиском животной вони, а наоборот будто становится сильнее. Словно она все еще здесь, прячется, скажем, за шторой, боится. Ее пульс все быстрее, сердце почти выскакивает из груди, а на нежной коже выступил пот.

Усмехнувшись, Денверон спрятал шпильку в карман и повернулся к окну. Подождать Антреса? Да ну его! С маленькой магичкой огня он справится сам.

* * *

Миранда бежала по коридору, чувствуя след смерти, словно пес — загнанную дичь.

— Сюда нельзя, — остановила ее женщина и, смерив взглядом, добавила: — Тем более некромантке.

Она захлопнула дверь перед ее носом, и Миранда лишь успела заметить окровавленные волосы, свисающие с кушетки. Ткнулась в соседнюю дверь, из-за которой доносилось чье-то бормотание, и, тихонько войдя внутрь, прислонилась к стене, стараясь не мешать целителю, осматривающему Джафа.

— Вот так, еще один эликсир, — бормотал приземистый мужичок с проплешиной на затылке. — Будет немного больно…

Он потянул руку Джафа, и тот зашипел сквозь стиснутые зубы.

— Все, кость на месте, — одобрительно произнес целитель. — Зафиксируем…

Он оглянулся на Миранду и доброжелательно улыбнулся.

— А это, я полагаю, причина раздора. Что ж, вполне понятен ваш пыл, юноша.

— Мне уйти? — спросила она. — Я же некромантка…

— А то я не вижу, — усмехнулся целитель. — Нет, вы как раз мне пригодитесь. Ну-ка, идите сюда.

Миранда неуверенно подошла ближе, и мужичок, взяв ее за руку, положил Джафу на вздувшуюся черным пузырем скулу.

— Нежно и аккуратно посылайте капли своей силы, — пояснил целитель, обхватив ее запястье. — Да, правильно. Смотрите, отек уходит. Кровотечение останавливается. Вот так и продолжайте.

Глаза Джафа, сидящего на кушетке, оказались как раз напротив. Один глаз. Второго из-за вздувшегося века видно не было, и Миранда прикусила губу, чтобы не расплакаться снова. Это все из-за нее. Это ее вина.

— Чего ты опять, — пробормотал Джаф, обнимая ее уцелевшей рукой. — Все со мной нормально. Скажите, доктор.

— Я бы даже сказал, более чем нормально, — охотно подтвердил тот. — Уникальный потенциал. Впервый такой вижу. Очень рад, что Изергаст вас не прикончил. Хотя, надо признаться, я поставил на него и проиграл кругленькую сумму.