— Ты тоже это видишь? — Спрашиваю у Маши, которая застывает с ложкой в руке и сосредоточенно оглядывает помещение.

От ее взгляда разговоры сидящих поодаль девчонок тут же прекращаются.

— Похоже, мы чего-то не знаем. — Предполагает подруга.

— Лучше и не знать. — Отмахиваюсь я.

Кто-то в очереди перед раздачей смеется, показывая на меня пальцем. Не узнаю этих девиц. Кажется, они учатся на курс младше. Мне становится не по себе.

— Догадываешься, чьи проделки? — Оглядывается Машка.

— Еще бы, — не задумываясь, отвечаю я.

И дальше все продолжается по уже знакомому сценарию. Куда бы я не шла, везде за мной следуют переговоры и сплетни. «Ш-ш-ш», «смотри-смотри», «это она» — их голоса сливаются в противный скрип, будто кто-то гнилые зерна в ступе перемалывает.

Мы приходим в аудиторию к Станиславу Вячеславовичу. До лекции еще около десяти минут, преподавателя нет. Зато ребята — все свои, давно знакомые. Но и с ними, почему-то, мне нет теперь покоя. Невозможно игнорировать эти переглядывания. Вроде взрослые люди, а посмотришь — детский сад. Шепчутся за спиной, обсуждают, поглядывают искоса. И ни у кого духу не хватает подойти и в лоб сказать, что они обо мне думают.

Через минуту возвращается Джастин со своих занятий. С ним ребята здороваются охотнее, но когда парень подходит ко мне и садится рядом, волна шепотков становится похожей на настоящее цунами, готовое поглотить нас целиком.

— Я чего-то не знаю? — Наклоняется он ко мне.

Все кажутся занятыми своими делами, но продолжают время от времени оборачиваться на нас. Замечаю улыбочку Вики — та выглядит ужасно довольной собой. Еще бы. Мало ей было донести про меня Славе, так она еще и всему универу раструбила.

— Все нормально. — Говорю я с каменным лицом.

Открываю тетрадку и начинаю обводить карандашом клеточки. По кабинету прокатываются смешки.

— Нет. Не нормально, Зоя. — Джастин придвигается ближе. — Почему все смотрят на нас?

Мне хочется отпрыгнуть от него подальше, потому что группа оживляется. Но, черт возьми, почему я должна это делать? Пусть ей будет стыдно за это, а не мне.

— Они что, обсуждают нас? — Тяжело выдыхает американец, когда девочки на первых партах разражаются смехом, глядя в нашу сторону.

— Да. — Отвечаю спокойно. — А что, у вас такого не бывает?

Он сжимает пальцы в кулаки.

— Это все Вика, да? Я поговорю с ней сейчас же.

— Не надо. — Чуть не подскакиваю. Кладу свою ладонь на его руку.

«Ш-ш-шшш!» — оживает аудитория.

— Нет, позволь мне с ней разобраться! — Джастин почти встает, но я удерживаю его на месте, крепко ухватив за запястье.

Не хватало еще, чтобы он сорвался на эту курицу, защищая меня, и угодил в эпицентр скандала.

— Я сама со всем разберусь, хорошо?

Он не согласен.

— Слушай, я не дам ей говорить о тебе плохо. — Его мышцы напрягаются. — Никто не посмеет обижать тебя.

— Все нормально, Джастин. — Мне приходится повысить голос.

— Нет, это буллинг. Травля. Разве нет? Я ведь вижу. Знаю, что это такое и как выглядит. Хочешь это терпеть?

В аудиторию входят Дима с Машей. Калинин смотрит на нас хмуро, Сурикова выглядит обеспокоенной и взволнованной. Дима здоровается с ребятами коротким кивком головы, а его девушка игнорирует всех — быстро идет к нам и, тяжело дыша, кладет на стол какой-то листок:

— Вот. Сорвала с доски с расписанием.

Аудитория замирает.

— Я ее сейчас… — Вскакивает Джастин.

Но Дима удерживает его за плечо:

— Сядь. Сейчас разберемся.

— Нет, я сама! — Встаю с места и быстро иду по проходу к первому ряду.

Им меня не остановить. Кто я, в конце концов? Что сделала им плохого? Я не Машка — молча терпеть издевательства месяцами не буду. Эта стерва хотела шума? Она его получит.

— Вы это обсуждаете?! — Застываю возле ее парты, вытягивая вперед злосчастный листок, на котором отпечатано фото отвратительнейшего качества, на котором мы с Джастином целуемся возле клуба.

Изображение серое, тусклое, но на нем при желании можно узнать нас. Подпись под снимком гласит: «Градова — шлюха».

Диана, сидящая подле подружки, меняется в лице. Она выпучивает глаза и бледнеет. Вика гораздо выдержаннее: ее губ касается легкая ухмылка, руки сплетаются на груди в замок. Она всем видом пытается дать понять, что совершенно расслаблена и чуть ли не зевает со скуки. Только дергающееся веко выдает ее испуг.

— Ну что ж. — Я глубоко вздыхаю. — Давайте тогда обсудим вместе! — Поворачиваюсь к группе. Все, затаив дыхание, наблюдают за мной. Вижу Джастина, стоящего в проходе, путь которому преградил Дима, и набираю в легкие побольше воздуха. — Вика очень хотела, чтобы мы обсудили, так мы и обсудим. — Вытягиваю перед собой листок, чтобы всем было лучше видно. — Она хотела, чтобы вы все ознакомились с этим? Пожалуйста. Сколько угодно. Смотрите.

— Хоть бы постыдилась, Градова! — Беспечно откидывает волосы с плеча самопровозглашенная королева.

Поворачиваюсь.

— А чего мне стыдиться? — С грустью смотрю на нее. — Чего? — Смотрю на лист и хмыкаю. — По-моему, мы тут с Джастином отлично вышли. Мне нравится. А вам? — Кладу листовку на ее стол и с грохотом обрушиваю сверху свою ладонь. — Это тебе нужно стыдиться, что ты бегаешь за парнями, как последняя шваль. Тебе нужно стыдиться, что ты подсекала за нами из-за угла, чтобы сделать этот снимок. Тебе нужно стыдиться, что ты писала моему бывшему парню о том, что я шлюха… Тебе. Нужно. Стыдиться. Что ты, как трусливый пятиклассник, развешивала гнусные бумажульки в фойе, а потом хихикала надо мной втихаря!

— Да пошла ты… — Как-то неуверенно пищит она, ерзая на стуле.

— Я-то пойду. — Усмехаюсь. — А ты захлопнула бы уже свой рот, пока я тебе не помогла это сделать, ладно? — Наклоняюсь, хватаю дрожащими пальцами парту за край столешницы и отшвыриваю в сторону. Та откатывается к окну и с грохотом ударяется о батарею. — Пойдем, Вика! Ну? — Смотрю, как она вжимается в стул, и разочарованно качаю головой. — Вставай. Пойдем? Чего ты? Выйдем, поговорим? Ты же этого хотела, разве нет? Или думала, что я молча проглочу все твои выходки?

— Сумасшедшая…

— Нет, дорогуша. Если кто здесь и сдвинулся, то только ты. — Глубоко вдыхаю и выдыхаю. — Если думала, что сможешь этим, — указываю на несчастную листовку, — меня унизить. Если думала, что это поможет тебя продать себя подороже, то ты свихнулась, дорогая моя.

Подхожу к ней еще ближе, сжимаю перед ее носом руку в кулак.

— Отойди от меня! — Хрипло говорит она.

— Правильно. Бойся. — Улыбаюсь. — Потому что я могу без особых усилий затолкать эту бумажку в твою несчастную глотку, ясно? Могу выдрать все твои наращенные волосы. Протащить тебя по всему универу за шиворот и даже окунуть в унитаз. Понимаешь? — Пожимаю плечами. — Только вот мне это не нужно. Я не настолько безумна, чтобы кому-то что-то доказывать. Ты мне не интересна. Совсем. Понимаешь? — Делаю еще шаг, и вижу, как она сжимается, боясь, что я ударю. — Мне на тебя насрать. Ты — никто, Старыгина. Ноль без палочки. Просто пустышка. Которая крысятничает, чтобы ее заметили. Тебе нужно было внимание? Ты его получила. Наслаждайся.