— А в каком году папашу-то хлопнули?

Я нахмурила брови и взглянула в облачную высь:

— Кажется, в тридцать восьмом.

— Значит, надо искать могилы до тридцать восьмого, — сделал вывод доктор Джонс и посмотрел на меня вопросительно.

Воровать у самой себя время я не собиралась, поэтому с выводом согласилась. Думаю, я могла бы назвать время закладки тайника с точностью до пары лет. «Тридцать восьмой… — фыркнула я. — Историю надо учить, мистер Джонс!»

Однако теперь следовало поторапливаться. Не так уж много здесь таких старых могил.

Рукоятка пистолета согрелась в ладони, и адская машинка уже не так пугала.

«Калибр семь шестьдесят две… Вес со снаряженным магазином девятьсот сорок граммов. Емкость магазина восемь патронов… — вдруг забормотала я, безмерно поражаясь невесть откуда всплывшим знаниям. — Хотя вполне возможно, что к данному пистолету это и не относится…»

Вслед за всплеском теории произошел приступ практики. Каким-то образом вынув обойму, я увидела полный магазин, загнала ее обратно и передернула затвор. «Мамочки… — холодея, подумала я. — Я ж прямо Рембо…»

На сухой лязг затвора Шах оглянулся. Расплывшись, как луна, я счастливо таращилась на него из-за облезлой оградки. Только не сейчас… Шах смотрел неодобрительно и, по всей вероятности отметив чересчур здоровый румянец моего лица, решил, что устал.

— Ну-ка, иди сюда! — скомандовал он, дублируя приказ небрежным мановением. — Хватит отдыхать!

Я опустила глазки вниз, боясь, что их лихорадочный блеск меня выдаст. Давай, давай… Отстегни меня…

— Я не могу, я же в наручниках… — забубнила я жалобно, поднимаясь на ноги.

Шах двинулся ко мне, широко переступая через могилы. Сердце прекратило биться и начало по каплям стекать в желудок… «У них тоже пушки имеются… Половину наших укокошат… Кабаки и бабы доведут до цугундера…» — вихрем вертелось в голове. Тараща глаза, я неотрывно следила за стремительно надвигающейся фигурой…

— А тут что?

Я очнулась и сделала глубокий вдох. Не доходя до меня нескольких метров, Шах остановился и уставился на облупившийся от старости склеп с ангелочками на боковых колоннах. Скрипнув с досады зубами, я вякнула:

— Отстегните меня! Пожалуйста!

Но Шах меня уже не слышал. Одним махом сбросив на землю лежалую кучу сухого мусора, он с интересом уставился на потемневшие от времени дверцы склепа. Пошарил по ним рукой и осторожно толкнул. Дверцы мягко дрогнули, не издав ни единого звука… Петли старого заброшенного склепа были заботливо смазаны…

Шах оглянулся на меня и засмеялся. Его глаза лихорадочно заблестели, а шрам превратил улыбку в звериный оскал. Но вот веселье стремительно пошло на убыль, и Шах чуть заметно склонил голову, будто старался разглядеть меня как следует. А у меня со страху все тело свело, мышцы окаменели, не давая не то что пистолет поднять, но даже вздохнуть. Вот его рука малозаметным плавным движением скользнула под куртку…

И все это непременно закончилось бы весьма печально, но тут я почему-то перевела взгляд в дальний конец кладбища. Несколько мгновений я молча дергалась на привязи, судорожно тряся головой, чем привела Шаха в неподдельное изумление. А потом я завизжала. Позабыв о Шахе, его пистолете и вообще о тщете всего сущего… Земля на могиле в дальнем конце кладбища дрогнула и медленно поползла, словно закипающая вода в котле. Потом она вздыбилась, черной пеной наползая на покосившийся деревянный крест, и среди всего этого загробного ужаса появилось бледное лицо… Я перешла на бас и, схватившись обеими руками за голову, рухнула как подкошенная под кладбищенскую оградку. Пусть меня лучше пристрелят, чем так…

«Господи, я пошутила про хохочущего покойника», — страстно взмолилась я, но вдруг до моего уха донесся весьма странный звук. Прекратив орать, я прислушалась и краем глаза заглянула на погост. Странный звук, словно злобная училка хлопала нерадивого ученика деревянной линейкой по лбу, повторился. Я увидела перекошенное лицо Шаха, кувырком перелетающего через ближайшую могилу. Приземлившись, он мгновенно приподнялся, уперся спиной в каменное надгробие и, сжимая пистолет обеими руками, принялся палить меж могил. От грохота заложило уши, в небо с ревом взмыла армада насмерть перепуганных птиц. Мечтая к ним присоединиться, я завертелась, нервно повизгивая, но избавиться от наручников было невозможно. Бросив мимолетный взгляд на Шаха, я увидела, что левый рукав его куртки возле плеча разорван. И плечо начинало кровить… Что же это? Его подстрелили? Между тем за дальними склепами произошло нечто странное: словно большая черная птица взметнулась с земли и исчезла среди грязных серых надгробий. Над могилами повисла тишина, но над головами стоял такой птичий гвалт, словно наступил судный день.

Распластавшись на земле, Шах осторожно оглядывался вокруг. Потом перевалился на здоровое плечо и быстро перезарядил обойму. Тяжело дыша, он поморщился, скороговоркой прошипев сквозь зубы:

— С-собака… ах ты… собака…

«Собака? — не поверила я. — Хотелось бы, чтобы это была собака…»

Чуть приподнявшись над землей, Шах осторожно двинул назад. Он двигался очень медленно и аккуратно, настороженно цепляя взглядом каждую мелочь. В движениях не было ни нервозности, ни спешки, казалось, теперь Шах был спокоен и даже деловит. Отчаянно желая, чтобы все происходящее оказалось сном, я всхлипнула, уронила голову на руки и закрыла глаза. Дальнейшее произошло буквально в считаные мгновенья… Злобная учительница наотмашь хлестнула бедного ученика по лбу: раз! два! Резко чмокнула пробитая плоть, и короткий вскрик оборвался. Я подняла голову и увидела обмякшее тело Шаха, неловко приткнувшееся между могил…

«Жива… Слава богу… — подумала я, закрывая глаза. — Только вот надолго ли…»

Пройдет минута или две, и я наконец узнаю, верен ли был мой расчет. Конечно, события развивались не самым лучшим образом. Я не могла предвидеть, что Шах вздумает сковать меня наручниками. Однако в самом главном я оказалась права: он здесь. И он даже может думать, что пришел сюда сам. Но он ошибается — это я позволила ему сюда прийти. Потому что не сняла с волос заколку с голубой жемчужиной. И не выкинула ее в первую попавшуюся лужу.

Удивительно, как случайно оброненная фраза может послужить первым звеном в целой цепи событий, приведших человека к собственной гибели! Я покачала головой… Не сболтни тогда Шах в сердцах: «Жучки, камеры, информация… Джеймс Бонд хреновый…», я еще долго подозревала бы дорогого одноклассника в злокозненном нарушении закона и посягательстве на неприкосновенность чужого жилища. А тогда я поняла, откуда взялись «жучки» в наших квартирах, отчего начинали шалить часы, почему хрюкало радио, когда в определенной близости от них оказывалась заколка с жемчужиной, взятая в тон синему шелестящему кошмару.

На что рассчитывал Жорж, я догадывалась. Заботило меня другое — что в итоге он собирается предпринять после того, как я приведу его к тайнику? В результате мы здесь, он избавил меня от Шаха, но чем закончится этот обмен любезностями?