Он много слышал о молодости короля Фагоса, но, что тот окажется юным настолько, его поразило. Слишком уж не вязалось увиденное с тем, что о нем рассказывали. Судя по рассказам о его деяниях, король представлялся ему значительно старше. Да и величают его величество не иначе как Фрамон Строгий.

— Посмотри мне в глаза, — снова потребовал король, и Дариус послушно исполнил его приказ.

Их взгляды встретились вновь, но на этот раз Дорван глаз опускать не стал, потому что прочитал в голосе Фрамона вызов. Они смотрели друг на друга, и Дариус чувствовал, как в зале нарастает напряжение.

Казалось, едва заметное движение Фрамона бровью или пальцами — и все эти рыцари, обнажив мечи, бросятся на наемника, чтобы исполнить невысказанное желание короля: делать то, что делает сейчас Дариус, непозволительно никому. Но король сам пожелал помериться взглядами, так получите то, что хотели, ваше королевское величество. И все же Дариус отвел взгляд первым, опустив глаза в пол за мгновение до того, как Фрамон сдался бы.

Король понял, что победу ему подарили только потому, что он король. Но в голосе его ничего не отразилось:

— Так вот ты какой, наемник, один уничтоживший шесть долузсцев.

— Пять, ваше королевское величество, — мягко поправил его Дариус.

Фрамон взглянул на Эдвайстела так, что барона отшатнуло назад: как ты мог ввести в заблуждение меня, короля?

Эдвайстел, в свою очередь, посмотрел на Дорвана с укоризной: ты что, промолчать не мог?

— Я действительно убил шесть, ваше величество, — попытался смягчить ситуацию Дариус. — Правда, первого — очень давно. Так что всего их получается шесть.

«Тогда я был щенком еще младше тебя», — подумал Дариус, рассматривая звездочки на шпорах его королевского величества.

— Эти пятеро не простые долузсцы, гмурны! — услышал он напоминание барона Эдвайстела.

— Ты чужеземец, наемник. — Голос Фрамона звучал ровно. — Но ты убил этих нелюдей на моей земле, и я обязан тебя наградить. А что может быть лучшей наградой для наемника, нежели золото? Держи!

Фрамон кивнул головой, и стоявший рядом с ним седобородый рыцарь со шрамом, пересекающим все его лицо, бросил в сторону Дариуса тяжелый, набитый монетами кошель с таким расчетом, чтобы тот упал точно у его ног.

Дариус поймал мешочек у самой земли, но сделал это так, как будто склонился в глубоком благодарном поклоне и кошель случайно попал ему в руку, — ему нужна награда, и он ее заслужил. Награда, но не подачка.

— Можешь идти, — в голосе короля уже не осталось любопытства: каков он, воин, один справившийся с пятерыми гмурнами?

— Ваше величество, — услышал вдруг Дариус свои слова, доносящиеся как будто бы издалека, словно они исходили из чужих уст. — Может быть, все это золото стоит жизни одного человека? Он сейчас сидит в Западной башне по вашему повелению…

Закончить просьбу ему не удалось.

— Что?! — Рык короля был полон гнева и изумления и прозвучал так грозно, что окружающие его рыцари невольно подались в стороны. — Ты смеешь просить, чтобы я отменил свою собственную волю?!

Мгновение — и Фрамон оказался рядом с Дариусом, ухватил наемника за ворот дублета и приблизил его лицо к своему.

Их взгляды встретились в третий раз.

Дариус видел вблизи светлые, налитые бешенством глаза короля Фрамона и чувствовал, как его со всех сторон ухватили руки, готовые в следующий миг растерзать.

— Я снова готов убить их пять, ваше королевское величество, один и без всякой награды, — тихо, одними губами, произнес Дариус, думая о том, что Кассей помог ему. Помог хотя бы тем, что подготовил к тому, что вскоре с ним может произойти.

Фрамон резко оттолкнул наемника от себя, отступив шаг назад, но руки, державшие Дариуса со всех сторон, нисколько не ослабли.

— Отпустите его, — услышал он голос короля.

— Я знаю его с самого детства, ваше величество, и с самого детства он мой друг, лучший друг. Из тех, что один и на всю жизнь.

Голос Дорвана звучал тихо, но его слова услышали все.

Король снова взорвался яростью, но теперь он направил ее не на Дариуса, на свое окружение:

— Слышите?! Вы все слышите?! Это наемник, человек, исполняющий за деньги любое поручение, отказывается от золота и, рискуя жизнью, пытается спасти дорогого ему человека! Вот ты, Энгер, — Фрамон указал пальцем на седовласого, со шрамом на лице рыцаря, — смог бы так? Или ты, Асмер?! Или ты, Джудиар?! Или вы все?! Кто-нибудь из вас так смог бы?! Да, вы все способны погибнуть в бою ради чести, ради того, чтобы заслужить мою похвалу вашей рыцарской доблести, которую вы никогда уже не услышите. Но вот так, как он, вы сможете?! — Фрамон подошел к столу и уселся ко всем спиной: — Иди, наемник, ты свободен. — Голос его прозвучал устало.

Наверное, он думал о том, что в его жизни никогда не будет такого вот человека, как не было его никогда раньше. Нет, не преданного, в конце концов, преданность можно купить, а именно такого. Фрамон ясно видел в глазах Дорвана, в самой их глубине, понимание того, на что он шел. Он уже попрощался с жизнью, этот наемник.

Король обвел взглядом свое окружение, заглядывая в глаза каждому из них. Он монарх, и у него есть все: власть, золото, женщины. Слава? Скоро он добудет и ее. Так чего же ему не хватает? И почему так грустно на душе?

Дорван, склонив голову, попятился спиной к дверям, на ходу вложив кошель с монетами в руки смотревшего на него с непонятным выражением слуги, что привел его сюда.

Уже у самых дверей его окликнул Фрамон:

— Наемник! И все же я не могу оставить тебя без награды. Держи!

Дариус поймал пролетевший почти ползала небольшой предмет, сверкнувший в ярком пламени камина, склонился в глубоком поклоне и все так же спиной вышел в распахнутую дверь.

Выезжая из замка, Дорван взглянул на Сахея, но тот отвел глаза в сторону, как будто бы и не было вчера между ними никакого разговора.

Чуть позже слуга смотрел вслед удаляющимся всадникам и думал:

«Ведь я тоже мог бы быть среди них. Покачивался бы так же в седле, смеясь штукам этого здоровяка Ториана, ведущего себя так, будто и не сидел он в подземелье в ожидании казни, а провел все это время на пирушках. И я бы обязательно с ним подружился, а возможно, даже спас бы ему жизнь. Или он мне. Или оба мы Дорвану, человеку, который сумел заставить самого короля изменить свое решение. И я от всего этого отказался сам. Сам».

— Сахей! Ну-ка быстро ко мне, жирная задница! — окликнул его голос старшего слуги.

И он побежал на зов, неуклюже топая несуразно толстыми ногами, едва не запнувшись и не упав на ровном месте.

День стоял в самом разгаре. С безоблачного неба вовсю жарило солнце — редкостное явление в последние дни. Ториан все чаще поглядывал на гонорта: пора, мол, и привал сделать — кушать хочется невмоготу.