– Джордж!

Кружка перестала вращаться и остановилась так, что Резнику стала видна надпись на ее боку: «Лучший в мире босс». Он получил ее в подарок от тайного Санты семь лет назад. Резник знал, что кружка от Элис, потому что в подарок были насыпаны его любимые шоколадные конфеты. Еще секретарша купила ему большую бутылку его любимого виски. Удивительно, как она умела запоминать случайно оброненные слова. Резник разглядывал некоторое время кружку, потом перевел взгляд на обстановку прихожей. До чего ж тут убого. Кое-где заметна женская рука, но цвета и декор скучные, нелюбимые.

Резник взял клюшку, мячик и пошел на второй этаж.

Кэтлин лежала в кровати с газетой в руках, а на столике сбоку от нее стоял поднос с утренним чаем.

– Я собираюсь перекрасить прихожую, – сказал Резник, положив мячик на ковер и готовясь сделать свой первый удар в спальне.

Кэтлин даже не оторвала взгляд от статьи, которую читала.

– Сначала оденься, – съязвила она и перевернула страницу.

– Я не имею в виду прямо сейчас. Нужно все спланировать.

– Этим ты сейчас занимаешься, да? Планируешь?

– Я решил, что снова буду играть в гольф, – радостно сообщил Резник.

– Свежий воздух тебе не помешает, – ответила жена. – И главное – я хоть немного отдохну от тебя, – добавила она вполголоса.

Резник врезал клюшкой по шарику, и тот ударился о стену, перелетел через комнату, попал в шкаф, отскочил к туалетному столику и приземлился в тапочку Кэтлин.

– Есть! – воскликнул Резник и вздернул кверху кулак.

Кэтлин не обратила на это внимания. Джордж просто пытается вывести ее из себя. Стоит ему заскучать, и он превращается в дьявола.

– А в какой цвет ты ее собираешься красить? Я про прихожую.

– В белый, – наобум ответил Резник.

Кэтлин скажет ему, что это будет за цвет.

– Персиковый был бы неплох, – решила она. – Подойдет к абажуру, который я купила. А если ты захватишь и гостиную, то персиковый – идеальный фон для наших гардин.

– Значит, в персиковый, – подытожил Резник, абсолютно равнодушный к тому, какого цвета будет прихожая или гостиная, и выудил из тапочки шарик; положил его на ковер и уже замахнулся клюшкой, когда увидел, что жена смотрит на него поверх очков. Тогда Резник поставил клюшку на пол, оперся о нее, как о трость, и спросил:

– Какие у тебя планы на сегодня?

Кэтлин отложила газету, сняла очки и улыбнулась. Резнику стало не по себе – жена нечасто дарила ему улыбки.

– Полагаю, сначала я буду наводить порядок в шкафу под лестницей. Потом помою посуду после твоего завтрака. Потом, разумеется, буду чистить твои туфли для гольфа, ну а потом, если ты будешь красить, я до вечера останусь у Маргарет. – Кэтлин вернула очки на нос и уткнулась в газету.

Резник поглядел на свою жену, сидящую в их постели. К Элис он испытывал более теплые чувства, чем к этой женщине. Элис добра к нему, она терпимее относится к его дурным привычкам, чем Кэтлин, и всегда стремится сделать ему что-нибудь приятное. Резник уже не мог вспомнить, когда Кэтлин перестала делать что-то приятное для него. Джорджу пришло в голову, что и жена, должно быть, думает о нем примерно то же самое, и ему стало стыдно за то, что он не заметил, как умер их брак. Но стыд быстро рассеялся. Настоящая трагедия крылась в том, что Резнику было все равно.

И вдруг он прыгнул через кровать и включил радио на полную громкость:

– Расследование вооруженного налета на инкассаторов в туннеле под Стрэндом этим утром идет полным ходом. Известно, что четверо людей завладели более чем миллионом фунтов стерлингов и скрылись. Полиция ищет грузовик «лейленд», участвовавший в налете, и белый фургон муниципальной службы, в котором подозреваемые скрылись с места преступления…

Сорвав с себя пижаму, Резник стал одеваться.

Гарри Роулинс слушал тот же самый выпуск новостей. Он знал, что журналисты любят приукрашивать факты на потребу публики, и сомневался, что украдено больше миллиона. Вряд ли добыча превышает шестьсот-семьсот тысяч. Но, так или иначе, все равно он не знает, где деньги, и это раздражало. В приступе ярости Гарри смахнул маленький транзисторный приемник со стола, и тот разбился о стену.

Труди вздрогнула. Она обрабатывала лицо Эдди антисептиком у кухонного стола. Места, куда попал кипящий кофе, покрылись волдырями, а красивые наманикюренные ногти Ширли оставили кровавые царапины. При каждом прикосновении влажной ватки Эдди морщился, но ни на миг не сводил глаз с кузена.

Гарри был не в духе. Он закурил сигарету, набрал полные легкие дыма и медленно выпустил его через нос, поглядывая на испуганного брата.

– Гарри, она накинулась на меня, словно дикая кошка. Это что-то невероятное! Я не знаю, что это за фурия и откуда она взялась.

Из рассказа двоюродного брата Гарри точно знал, кто она такая, но предпочитал держать Эдди в неведении. Роулинс посмотрел на дешевые наручные часы у себя на руке, потом опять перевел взгляд на кузена:

– Видок у тебя тот еще. Больно, наверное?

– Очень! Когда я доберусь до этой сучки, так ей всыплю, она еще пожалеет, что на свет родилась!

Труди оглянулась на Гарри. Ей было неприятно, когда мужчины говорили о жестокости, особенно по отношению к женщинам. В это мгновение из спальни донесся детский плач. Гарри, вконец обозленный, мотнул головой, приказывая Труди заняться младенцем, но та продолжала обрабатывать раны Эдди. Тогда Гарри поднялся, отбросил с дороги стул и шагнул к любовнице. Труди все поняла и тут же скрылась в спальне.

– Ты уверен, что копы не нашли бабки? – спросил Гарри, наклоняясь через стол к Эдди.

Кузен шумно сглотнул.

– Думаю, не нашли, Гарри, – нетвердым голосом выговорил он. – Они недолго пробыли в доме, забрали Долли и уехали. Она их костерила на чем свет стоит, и никаких сумок у них в руках не было. Копы вышли из дома с пустыми руками.

Гарри отошел к окну, затушил пальцами сигарету и щелчком швырнул окурок в сторону раковины. Но даже окурок его не послушался – упал на пол, не долетев до цели. Гарри прижался лбом к оконному стеклу и сжал кулаки. До чего же его бесит собственное бессилие! Он привык все и всех контролировать. От прикосновения к холодному стеклу стало немного легче. Налет – мужское дело, и тот факт, что Долли, судя по всему, удалось ограбить инкассаторов, ущемлял мужское достоинство Гарри. Роулинсу хотелось сейчас только одного: добраться до бабок и скрыться. По праву деньги принадлежат не ей, а ему – это же его планы, его записи, его связи, его мозги… А она взяла и присвоила все себе. Потом губы Гарри медленно растянулись в усмешке. Нет, все-таки Долли – настоящий мужик и заслуживает уважения. Он знал, что сейчас в ее крови бурлит чистый адреналин, и надеялся, что супруга сумеет сохранить ясный ум. Все так же прижимаясь лицом к стеклу, Гарри расхохотался. Ширли, мать ее, Миллер! Следовательно, и Линда Пирелли тоже в деле. Невероятно!