— Лизетта!

— Я объясню тебе, что в конверте, если ты расскажешь мне все то, что скрывал от меня в Провансе.

— Тогда мы еще толком не знали друг друга…

— Мы столько часов разговаривали! У нас была масса времени. Что произошло между вами с фон Шлейгелем в Л’Иль-сюр-ла-Сорг?

— Это тут совершенно ни при чем… и вообще.

— Люк, прошу тебя.

— Лизетта, я должен хранить это в себе. Ты просто не понимаешь. Если я расскажу тебе, то растеряю гнев. — Он ударил ладонью по груди. — А я не хочу его потерять. Дело не только в фон Шлейгеле, но… нет, я не могу утратить гнев. Он мой.

— Чтобы отомстить?

Люк коротко рассмеялся.

— Строить планы — непозволительная роскошь. Мы все живем одним днем. Сама знаешь. Ни к чему загадывать вперед.

Она вздохнула.

— Записка, как ты и подозревал, от Килиана. Он хочет встретиться со мной завтра после работы.

Люк вздохнул, чувствуя, что она сказала не все.

— Я боюсь, это западня, — продолжила Лизетта.

— Почему ты так думаешь?

— Сегодня я кое-что узнала. Возможно, меня раскрыли.

— Как? — взволнованно спросил Люк.

Лизетта оперлась на подоконник.

— Фон Шлейгель встречался с Вальтером Эйхелем, — проговорила она, глядя на Люка.

Он отвернулся перевести дыхание. Тело пронзил укол острого страха.

— Фон Шлейгель? Откуда ты знаешь? Ты уверена?

— Никаких сомнений. Он рассказал крестному, что меня задержало гестапо из-за мужчины, вместе с которым я путешествовала. Моего жениха.

Люк потрясенно уставился на нее.

— Это произошло сегодня?

— Фон Шлейгель встречался с ним вчера.

— А твой крестный все рассказал тебе?

— Да. Хотел узнать, что за жених такой. Я объяснила Вальтеру, что ты мой друг. Чтобы спастись от гестапо, нам пришлось притвориться, будто мы помолвлены.

— Теперь понятно, почему фон Шлейгель нас отпустил, — сказал Люк.

— Отпустил, но запомнил.

— Он не забыл меня, Лизетта. Происходящее тебя не касается. С самого начала фон Шлейгель тебя ни в чем не обвинял.

— Да. Но к Вальтеру он явился выяснять, не очернила ли я его репутацию. Больше всего крестного интересовало, с какой это стати гестапо обращается к нему за удостоверением добропорядочности моего жениха.

— Что? — остолбенел Люк.

— Я тогда совсем уж отчаялась. Сказала фон Шлейгелю, что вы с Вальтером знакомы.

Люк провел рукой по волосам.

— Ты сильно рисковала.

— А что было делать?

— Значит, когда фон Шлейгель спросил твоего крестного обо мне…

— Разумеется, Вальтер за тебя поручился.

Люк изумленно посмотрел на нее.

— Почему?

— Он с первого же мгновения проникся к фон Шлейгелю неприязнью. Впрочем, это неудивительно.

— И что было дальше?

— Фон Шлейгель уехал в Польшу — судя по всему, удовольствовавшись ответом. У него там какой-то новый пост в концлагере.

Люк мрачно кивнул.

— Лизетта, если я только уцелею в этой войне, непременно его найду… либо плюну на его могилу, либо сам его туда уложу.

— Люк, он не такая уж важная птица.

— Для тебя — наверное. Но у меня с ним отдельные счеты.

Девушка недоуменно сощурилась, но, сдержав любопытство, продолжила свой рассказ:

— К несчастью, Вальтер упомянул о моем знакомстве с Килианом.

— И что? Думаешь, фон Шлейгель отправился к Килиану?

— Это выяснится только завтра. А завтра может быть уже слишком поздно.

До Люка внезапно дошло все значение нового задания, полученного им от Килиана.

— Слушай, мне тоже есть что тебе рассказать. Похоже, мои новости связаны с твоими.

Он описал, как возил полковника к Штюльпнагелю и какой приказ получил после этого. Лизетта слушала, точно пораженная громом.

— Он установил за мной наблюдение?

— А ты следишь за ним. — Люк криво улыбнулся. — Лизетта, нам очень повезло. Я могу рассказывать ему о тебе что угодно, а мы тем временем вывезем тебя в безопасное место.

— Поздно, Люк. Наверное, ему уже все известно, поэтому он и велел тебе следить за каждым моим шагом.

— Нет, он сказал, что недавно пришел такой приказ из Берлина.

— И ты поверил?

— Если бы он решил, что ты шпионка, тебя бы уже арестовали. Ты бы еще в банке услышала топот сапог тех, кто идет за тобой. Или гестапо поджидало бы тебя дома.

Лизетта испуганно заморгала. Ее колотило от страха, она с трудом понимала Люка.

— Да, наверное, ты прав.

— По-моему, он всего лишь принимает меры предосторожности — весьма мудро с его стороны.

— Но…

— Если он и в самом деле участвует в заговоре с целью свержения правительства Германии, то не кажется ли тебе, что он в первую очередь будет защищать именно этот план? Представляй ты для него хотя бы слабую угрозу, он бы без колебаний передал тебя в руки властям. Ему надо хранить свою тайну, а не репутацию. Тебе надо уходить, но очень осторожно.

— Ни в коем случае.

— Почему?

— Когда я сегодня вернулась домой, под дверью меня ждал Плейбой.

— Радист?

Она кивнула.

— Мы с ним прежде никогда не встречались. Я отправляла донесения через тайник.

— И что же изменилось?

— Вот. — Она показала ему листок бумаги. — Срочная депеша из Лондона в ответ на мое зашифрованное послание. Плейбою пришлось пойти на риск и самому доставить мне письмо.

— И что там говорится? — Люк затаил дыхание.

— Мне приказано вызнать все: действительно ли существует заговор, когда план будет приведен в исполнение, кто организаторы.

— Они с ума сошли. Килиан слишком далеко от места событий — как он может быть замешан в таком заговоре?

— Приказ получен с высочайшего уровня — от самого Черчилля. Плейбой сказал, что мое задание основывается на информации, поступившей от каких-то пленных немецких генералов. Похоже, в вермахте очень сильны антигитлеровские настроения. Кстати, зачем бы еще Штюльпнагелю встречаться с Килианом? Все сходится.

— Лизетта, это слишком опасно.

— Я снова встречусь с Маркусом Килианом. Если Шлейгель не упомянул ему о своих подозрениях, то я постараюсь выяснить о заговоре все, что только можно. Это мой долг.