Правда, позднее супруги признались: они все же не исключали применения силы, в случае если законные средства окажутся бессильны. «Мы даже пробовали организовать похищение»,[649] – сказал мне Серж при нашей личной встрече в Париже в 2013 году. В декабре 1972 года он летал в Чили на встречу с французским марксистом Режи Дебре – соратником аргентинца Че Гевары, ветерана революции на Кубе, в борьбе против боливийской диктатуры. (В 1967 году, после того как Гевара был убит, Дебре получил тридцатилетний срок, однако под нажимом мировой общественности власти Боливии освободили его в 1970-м.) План заключался в том, чтобы объединить усилия с боливийскими повстанцами, пересечь границу и схватить Барбье.

Кларсфельд привез с собой пять тысяч долларов на покупку машины для этой операции, но она сломалась, с чем, по словам Сержа, и связан провал. Однако, вероятно, осуществить замысел не удалось бы в любом случае, поскольку ситуация в Чили быстро менялась в худшую сторону: военный переворот 1973 года положил конец президентству марксиста Сальвадора Альенде.[650]

Более десяти лет Кларсфельдам не удавалось добиться ощутимых успехов в деле Барбье. Не отказываясь от своих намерений в его отношении, Беата и Серж параллельно преследовали трех других эсэсовцев, служивших во Франции: Лишку, Хагена и Хайнрихзона – они жили в Западной Германии и потому были не столь недосягаемы. В 1980 году их наконец-то осудили за участие в депортации пятидесяти тысяч евреев из Франции в лагеря смерти; Кларсфельдам было чему радоваться.

При этом в деле Барбье они и не думали останавливаться. Наоборот. Если в семидесятые годы убийство категорически отвергалось Кларсфельдами как способ возмездия, то в конце восьмидесятых, по их словам, они дозрели до крайних мер. Бансер, защитник Барбье, был к тому времени уже свергнут, но новый диктатор также не собирался выдавать «лионского мясника». В 1982 году к Кларсфельдам пришел боливиец, живший во Франции, и заявил, что возвращается на родину с намерением убить Барбье. «Мы одобрили это решение», – сказал мне Серж, пояснив: в ситуации, когда диктатура защищает нацистского преступника, у них просто не было другого выбора, поэтому кровопролитие было бы оправданно.

Однако боливиец вскоре сообщил из-за океана, что милитаристский режим вот-вот падет. Тогда Кларсфельды отказались от плана убийства и возобновили попытки повлиять на политиков своей страны, чтобы те все-таки добились передачи Барбье в руки французского правосудия. К тому же у Беаты и Сержа появился в правительственных кругах очень полезный единомышленник. «Дебре, – вспоминает Кларсфельд, – превратился из террориста в советника президента Миттерана».

Вскоре власть в Боливии перешла от милитаристов к гражданскому правительству, и 25 января 1983 года Барбье был арестован – формально за обман при заключении делового соглашения с государственной структурой. Новым властям явно не терпелось избавиться от человека, создававшего столько проблем. Когда Западная Германия отказалась принять своего уроженца,[651] стало очевидно, что Кларсфельды не напрасно воздействовали на правительство Франции. Боливийцы выслали Барбье в Гвиану, откуда его забрал французский военный самолет.

Готовясь к судебному процессу, Серж опубликовал книгу «Дети Изье: Человеческая трагедия», рассказав в ней о каждом из сорока четырех маленьких мучеников. Вместо сухой статистики читателям были названы имена и показаны лица – немые, но оттого не менее убедительные свидетельства преступления, совершенного нацистами. Кларсфельды вместе написали введение, в котором подчеркнули: таких, как «лионский мясник», необходимо призывать к ответу прежде всего для того, чтобы содеянное ими обрело документальную форму. «Мы выследили и разоблачили Клауса Барбье, думая о детях Изье – только о них, и ни о ком другом»,[652] – сказано в предисловии.

Слушания начались лишь в 1987 году. Подсудимый так и не признал свою вину. Дело рассматривалось в Лионе – там, где он зверствовал на посту шефа гестапо. Приговоренный к пожизненному заключению за преступления против человечества, он умер через четыре года в лионской тюрьме в возрасте семидесяти семи лет.

* * *

Из всего, что говорили и делали Кларсфельды, добиваясь ареста «лионского мясника», лишь одно вызывало вопросы – заявление о его сотрудничестве с американской разведкой, при помощи которой ему и удалось бежать в Боливию. Узнав о передаче Барбье в руки французского правосудия, Аллан Райан, возглавлявший Бюро специальных расследований при Министерстве юстиции США, признался, что был застигнут врасплох этой историей и, в частности, сообщениями о том, что Барбье работал на американскую разведку. «Я ни сном ни духом об этом не знал и прямо об этом заявил», – сказал Райан.

Но когда со стороны конгресса и средств массовой информации на него посыпались вопросы, он твердо решил все выяснить. 11 февраля 1983 года, менее чем через три недели после прибытия нацистского преступника во Францию, Райан встретился с начальником армейской контрразведки, который приготовил для него целую стопку документов. Самый поздний из них датировался 27 мая 1951 года. Это был доклад двух агентов о том, как они снабдили «лионского мясника» фальшивым паспортом, оформленным на фамилию Альтман, сопроводили до Генуи, а оттуда отправили в Южную Америку. «В факте взаимодействия Барбье с нашими спецслужбами сомневаться не приходилось, – констатирует Райан. – Если бы мы не собрали полную картину, это сделал бы какой-нибудь журналист или доморощенный “охотник за нацистами”».[653]

Несколькими десятилетиями ранее высшее руководство США стало бы все отрицать, прикрываясь заботой о государственной безопасности. Но теперь, когда было создано Бюро специальных расследований и правительство официально заявляло о своем намерении преследовать бывших нацистов, игнорировать подобные открытия было трудно. Тем не менее генеральный прокурор Уильям Френч Смит попытался это сделать. К негодованию Райана, он решил не проводить следствия, однако не стал во всеуслышание объявлять о своем решении. Министерство юстиции просто уклонялось от ответа на вопросы журналистов и конгрессменов, желающих знать, почему оно ничего не предпринимает. Райану тоже было велено молчать, но он едва сдерживал возмущение.

14 марта ему позвонил Джон Мартин из телерадиовещательной компании Эй-би-си. Журналист работал над сюжетом для вечернего выпуска новостей и хотел выяснить, есть ли в деле какие-нибудь подвижки. «Он явно намекал на то, что мы многого недоговариваем»,[654] – вспоминает Райан. Узнав о готовящемся телерепортаже, Смит в течение получаса пересмотрел свое решение, и вечером Мартин смог сообщить телезрителям о начале расследования.