Вот когда настало время отчаянно жалеть о выброшенном Олегом в море мобильном, об оставшихся в отеле планшете и ноутбуке!

Разумеется, я понимала, что ни мне, ни Олегу нельзя было сейчас выходить в сеть с принадлежащих нам устройств. Отследить по ним наше местоположение было очень легко. Даже я с этим справилась бы, что уж говорить о таких профессионалах, как Володя.

Пришлось разыскивать информацию о волооком официанте из захудалого интернет-кафе на окраине Стамбула.

Оно помещалось в кое-как построенном здании, больше напоминавшем длинный сарай. За множеством дверей этой дикой конструкции располагались магазины – продуктовые, сувенирные, галантерейные. На косо сколоченных прилавках грудами было навалено разноцветное тряпье, батарейки, пилки для ногтей, дешевая косметика, тапочки, шляпы, магниты на холодильник, пепельницы и прочая ерунда.

А посреди всего этого великолепия располагалась дверь, ведущая в интернет-кафе.

Воздух в помещении раскален был так, что при каждом вдохе обжигал легкие. В узкой комнате вдоль стен стояли разномастные письменные столы, помигивали синим светом допотопные маленькие пузатые мониторы. Мы с Олегом расположились за одним из столов, оплатили два часа пользования сетью и занялись поисками запомнившегося мне парня с миндалевидными глазами.

Радевич помнил название агентства по найму домашнего персонала – он сам когда-то пользовался их услугами, так что сайт мы нашли почти сразу.

Дальше было сложнее: одно из крупнейших в Стамбуле агентств, предлагавших услуги горничных, официантов, садовников, уборщиков и другого домашнего персонала, насчитывало несколько тысяч сотрудников. По счастью, у каждого из них на сайте имелась отдельная страничка с фотографией, описанием опыта и перечислением заслуг фигуранта. Однако через час беглого просматривания анкет у меня в глазах уже рябило от милых физиономий и услужливых улыбок, которыми щеголяли предлагаемые агентством сотрудники.

Олег, поначалу постоянно спрашивавший: «Не узнаешь? А может, этот?», теперь лишь молча перещелкивал фотографии, изредка вопросительно взглядывая на меня.

Но я лишь отрицательно качала головой.

Пока одно из промелькнувших на экране лиц не показалось мне знакомым.

– Ну-ка, стой. Отмотай назад. Не это… Вот!

На экране высветилась смазливая физиономия с удлиненными, темными, с поволокой глазами, обрамленными длинными ресницами.

– Вспоминаешь теперь? – обратилась я к Олегу.

Он всмотрелся в искаженное мерцающим экраном лицо и наконец кивнул.

– Да, теперь узнаю. Это тот парень, что пригласил меня к телефону.

– Хасан Шахин, – прочитала я. – Двадцать один год, официант. Отлично.

Дальше все было проще простого.

Благослови бог современное увлечение соцсетями: люди значительно облегчают работу сотрудникам спецслужб, сами на себя создавая подробнейшие анкеты: со всеми своими биографическими данными, связями, увлечениями, регалиями, телефонами, адресами и местами, где их проще всего застать. К концу оплаченного нами времени пользования Интернетом нам уже известно было, что Хасан Шахин учится в медицинском институте на четвертом курсе, а официантом вкалывает в свободное от учебы время, зарабатывая себе на жизнь в Стамбуле. Удалось нам получить и адрес квартиры, которую Шахин снимал на двоих с однокурсником.

В одной из лавчонок по соседству от интернет-кафе я купила первые попавшиеся футболку, шорты и кеды и отделалась, наконец, от разорванного на плече платья и бесповоротно загубленных туфель – всей той изящной мишуры, в которую вырядилась утром, еще не подозревая, как сложится этот безумный день.

Олег тем временем арендовал в одной из будок поблизости машину вместо брошенного нами «Фольксвагена».

Теперь ничто не мешало нам нанести визит господину Шахину.

До района, где проживал официант, мы добрались довольно быстро.

Помогло решение Олега объехать бешеный стамбульский трафик на пароме, напрямик через Босфор. Среди туристов, любовавшихся открывающимся по берегам живописным видом и с наслаждением подставлявших лица солнцу и ветру, мы, наверное, выглядели странной парочкой.

Впрочем, сейчас это было неважно, главным было поскорее оказаться в азиатской части Стамбула.

Студент жил в районе Бешиктеша.

Район не самый грязный, не заполоненный цыганами и нелегалами, но и роскошью не отличавшийся. Над рядами высоких жилых домов, истошно вереща, кружили чайки.

По означенному адресу мы обнаружили типовую многоэтажку, довольно-таки раздолбанную на вид. Дом явно давно не ремонтировали, стены в подъезде были исписаны глубокомысленными народными воззваниями и комментариями. Многие окна – с трещинами в стеклах. Кое-где стекла и вовсе выбиты, а проем наскоро заколочен фанерой…

Квартира, которая была нам нужна, находилась на восьмом этаже.

Я поднялась на лифте, Радевич пошел по лестнице, чтобы не пропустить нашего студента-медика, если он будет спускаться пешком.

Однако ни на лестнице, ни в лифте никто нам не встретился.

Зато на лестничной площадке дверь нужной нам квартиры вдруг отворилась, какой-то парень – явно не тот, кого мы искали: низкорослый, коренастый крепыш – обернулся на пороге, крикнул в квартиру по-турецки: «Хасан, я ушел», хлопнул дверью и, насвистывая, пронесся мимо нас по коридору.

Скорее всего, это был сосед Хасана по квартире.

Что ж, тем лучше. Путь свободен!

Закрыть дверь на ключ спешивший сосед не потрудился. А мы, раз уж так вышло, не затруднили себя стуком в верь.

Квартира оказалась типичным жильем двух студентов: страшный бардак, месиво из кроссовок, кед и сандалий на полу в прихожей, коробки из-под пиццы в углу, постеры на стенах, орущая откуда-то с кухни музыка.

Входя, я нечаянно задела плечом стоячую вешалку, увешанную ветровками, олимпийками и кепками. Та глухо брякнула о стену, и тут же из кухни заорал по-турецки молодой веселый голос:

– Опять что-то забыл, придурок?

Мы с Радевичем обменялись быстрыми понимающими взглядами и двинулись в сторону кухни.

Из дверного проема тянуло дымом и поджаренным хлебом. Хасан Шахин – на этот раз это уж точно был он, я узнала эту длинную угловатую фигуру и зачесанные за уши темные вихры – тощий, гибкий, одетый в лишь кое-как цеплявшиеся за выступающие бедренные косточки шорты, увлеченно колдовал у плиты. Со сковородки брызнуло масло, парень, выругавшись, отпрыгнул.

И увидел нас, застывших в проеме.

Если у меня и были какие-то сомнения по поводу того, правильно ли мы угадали человека, сделавшего Олегу укол, то теперь они рассеялись окончательно. Потому что официант, увидев Радевича, переменился в лице так, словно перед ним на его собственной кухне предстал вдруг каменный гость. Лицо его вытянулось, челюсть отпала вниз, глаза вылезли из орбит, по коже разлилась зеленоватая бледность.