Легко отбросив их, она вновь повернулась к Наташе; сияюще разглядывая ее, словно радостно ожидая чего-то, та весело придвинулась к ней.

— Ничего. Это не главное.

— Я знаю.

Внезапно остановив на ней взгляд, темно-блещущими глазами всматриваясь, словно видя что-то такое, что было понятно лишь им двоим, девушка невидяще приблизилась к ней.

— Я знаю, что главное.

Прицельно глядя на нее, уже улавливая ответный блеск глаз, но словно не замечая его, завораживающе улыбаясь, она сделала еще шаг к ней.

— Я всегда знала, что главное.

— А что главное?

— Молчи.

Зажав ей рот рукой и затем отняв ладонь, она положила на нее руки; словно на секунду вдруг задумавшись, сначала медленно, прикрыв глаза, как во сне, затем постепенно ускоряясь, нетерпеливо срывая пуговицы, словно раздраженная встреченным сопротивлением, она стала расстегивать ее платье; сияя глазами, словно втянутая в какую-то захватывающую, увлекательную игру, Наташа с восторженным любопытством следила за ней. Словно вдруг спохватившись и сама желая участвовать, она азартно потянулась к платью девушки; стремительно помогая ей стащить его через голову и отбросив, она с радостной готовностью потянула ее к себе, они поцеловались. На секунду взглянув друг другу в глаза, сияюще-заговорщицки глядя друг на друга, обе словно в восторге от своей дерзости, словно делая что-то небывалое для них, одновременно смеясь и удивляясь тому, что получается, они держали друг друга; наваливаясь на Наташу, слепо улыбаясь, девушка стала подталкивать ее к разложенному в углу комнаты дивану; упав на него, быстро снимая друг с друга трусы и лифчики, беспорядочно обнимаясь, они покатились по кровати. На ходу распаляясь, хватая друг друга в каком-то сияющем хулиганском возбуждении, восторженно хихикая и на секунду взглянув друг на друга, они быстро поцеловались; увлеченная, обнимая девушку, словно торопясь все сделать как можно лучше, Наташа грубо сунула ей руку между ног; тут же поправившись, словно вспомнив откуда-то, как это надо делать, поспешно-старательно встав на колени у нее в ногах, она сделала несколько движений языком; остановившись, словно не зная, что делать дальше, она вновь быстро придвинулась к девушке; вытянувшись друг против друга, сияюще взглянув друг другу в глаза, они с неожиданной нежностью поцеловались снова. Внезапно, словно одновременно вспомнив о нем, они повернулись к нему; вытянувшись на постели двумя длинными сильными телами, еще слегка касаясь друг друга пальцами, смеясь глазами, словно чего-то ожидая от него, они обе смотрели на него; словно скандализованная его неподвижностью, девушка томно-церемонно, словно за ответом на какой-то вопрос, повернулась к Наташе; не видя этого, та лучисто-счастливо смотрела на него; быстро-оценивающе глядя на нее, на секунду опустив глаза, девушка вновь комически-терпеливо повернулась к нему.

— Я все, конечно, понимаю…

Затаенно блестя глазами, пряча улыбку, она с выражением комически-нарочитой скромности повернулась к Наташе.

— Пожалуйста, объясни своему мужчине, что в некоторых случаях заставлять женщин ждать невежливо.

Вглядываясь в них, как во сне приблизившись, присев на край кровати, уже зная ответ, он бездумно взглянул в глаза Наташе.

— Все разрешено?

Сияюще рассматривая его, счастливые дать подтверждение, обе кивнули. Приподнявшись на локте, смеющимися глазами глядя на него, девушка нетерпеливо-увещевающе подалась к нему.

— Чего ты ждешь — перед тобой две дырки…

Их тела тянулись перед ним; отчего-то чувствуя себя сейчас чем-то неотделимым от них, словно единым потоком куда-то затянутый вместе с ними, нуждаясь в соединении с ними, поднявшись, он торопливо сбросил одежду; распластавшись, забросив руки за голову, обе они влажно поблескивающими глазами следили за ним — их было двое, их тела, вытянувшись, белели перед ним; притянутый, чувствуя, что должен соединиться с ними, почему-то вдруг чувствуя, что тело девушки, меньше подходившее ему, именно поэтому влечет его острее, но понимая, что первой может быть только Наташа, опустив колено на покрывало, он двинулся к ней. Словно понимая это и не ожидая ничего другого, подтянув ноги и откинув голову, она ждала его; видя ее полузакрытые глаза и разведенные бедра, нависнув и соединившись с ней, как в знакомую волну, он окунулся в нее; лежа на боку и подперев рукой голову, девушка, улыбаясь, смотрела на них. Наваливаясь на Наташу, ударами тела разнося ее, лежавшую с закрытыми глазами, он повернул голову к девушке, глаза их соединились; словно почувствовав что-то, в этот момент Наташа, выгнувшись и напрягшись, издала долгий стон; глядя в смеющиеся глаза девушки, не желая выходить из Наташи после первого же обретения, желая приближения второго, он приглашающее мотнул ей головой; встав на колени и отбросив волосы, девушка склонилась над животом Наташи; согласно-устремленно действуя, они достигли второго стона. Поднявшись и отбросив волосы, она взглянула на него; на секунду остановленный тем, что двух раз, отданных им Наташе, может быть недостаточно, тут же освобожденный ощущением того, что сможет к ней вернуться, видя уже лежавшую на спине девушку, он вышел из Наташи; переступив на кровати, встав на колени между разведенными ногами девушки, как во сне, не веря простоте того, что происходит, на весу примериваясь к незнакомому телу, он провалился в нее; со сдавленным криком, мгновенно став другой, она забилась навстречу ему. В противоположность Наташе, лежавшей распластано, напряжением ног и бедер вбиравшей его, она билась об него, словно не владея собой, сбивая его движения; стараясь ее успокоить, гладя се по щеке, словно уговаривая, ударами своего тела он наваливался на нее:

— Подожди, ляг спокойно, я сам все сделаю.

Не слушая его, запрокинув голову, она вдруг выгнулась с протяжным стоном; почти тут же, без паузы, словно догоняя его, ее тело вновь неистово заходило под ним; ударами тела подчиняя ее, сумев отчасти передать ей свой ритм, он прибивал ее к постели; вновь закинув голову, не видя его, она снова застонала, вновь тут же задвигавшись под ним; поняв, что она способна поминутно достигать желаемого, освобожденный этим от обязанности специально заботиться о ней, облегченно-просто он вбивался в нее. Внезапно услышав стон Наташи, подняв голову, увидев ее, сидящую, выбросив ноги вперед, откинув голову назад; поняв, что, глядя на них, она сама помогает себе, чувствами он метнулся к ней; ноги девушки лежали у него на плечах; вбиваясь в девушку, но глядя на Наташу, присоединенный к ней, он скользил куда-то вместе с ними обеими, словно живя отдельно от них и ничего не слыша; девушка застонала под ним снова, упав на бок и положив голову на вытянутую руку, Наташа смотрела на них, свободно подогнутая нога ступней касалась колена другой, сильным длинным телом вытянувшись вдоль них, чувствами простодушно-безревностно соединенная с ними, приподнявшись на локте, она снова придвинулась к ним, пронзено глядя в ее ясные глаза, сцепленный с девушкой, словно проталкиваясь сквозь эту сцеплснность, безоглядно он подался к ней.

— Наташа, я жизнь положу, чтобы сделать тебя счастливой.