– Да и вообще – у меня на руках «заговоренки»! – Димитров с ненавистью покрутил перед лицом перчатками. – Когда меня уже начнут выпускать без них?

– Когда научитесь себя контролировать. Думаете, почему вас собрали в этом интернате? – Келдыш встал, налил себе еще чашку. – Из-за исключительных талантов?

– А что, разве нет? – агрессивно спросил Славян.

– И поэтому тоже, – согласился Келдыш. – И потому что ваш талант может принести большие разрушения. Если вы не научитесь им управлять, он будет управлять вами. И как бы вы ни протестовали, все ограничения – в том числе и «заговоренки» – вполне оправданны. Они защищают окружающих и вас самих от вашей собственной магии.

Стефи еще только открывала рот, как Келдыш сказал:

– То же касается и остальных юных волшебников.

И не волшебников, перевела Агата, когда взгляд Келдыша рассеянно скользнул по ней.

– Насколько я понимаю, вы должны вернуться до конца ужина, к восьми?

– Крайний срок. – Люси озабоченно отодвинула чашку.

– Если выдвинетесь сейчас, вполне успеваете. – Келдыш окинул придирчивым взглядом нехотя зашевелившихся школьников. – Не советую сегодня-завтра попадаться директору на глаза. Я же все-таки не врач-косметолог.

– А Мориарти? – хмуро сказал Димитров, показывая на Агату перчаткой. – Так и пойдет с таким носом?

Рука Агаты взметнулась, прикрывая распухший нос.

– Видимо, – согласился Келдыш без малейшего сочувствия.

– Ее вы полечить не хотите?

Келдыш развел руками.

– Это не в моих силах.

– Но вы же Ловец! – не отставал Славян. – Вас же учили оказывать первую помощь!

– Не отрицаю. Но у Мориарти настолько… сложные отношения с магией, что я и пытаться не буду.

– Я бы на ее месте уволил этого бабкиного дебильного охранника! – сообщил жизнерадостно Карл.

– Бабкиного? – негромко повторил Келдыш ей в затылок, следуя за Агатой по коридору.

– Лучше не спрашивайте, – буркнула она.

Хозяин вышел их провожать на улицу. Наверное, хотел сдать телохранителю с рук на руки. Распрощавшись – Келдыш попросил «не стесняться, заходить еще, если где-нибудь рядом снова будут проводиться военные действия», – школьники припустили в интернат. Стефи то и дело оглядывалась, махая рукой. Перед тем как свернуть с площади, Агата тоже оглянулась. Келдыш стоял, засунув руки в карманы джинсов, и смотрел им вслед. Вечерний ветер вольно трепал его волосы.

– Какой классный парень! – восхищенно выдохнула Стефи. – Везет же некоторым!

– Это кому? – подозрительно оглянулся Карл.

– Его девушке, конечно! Да, Карл, спасибо большое, что вступился за меня! Ты повел себя как настоящий мужчина!

Карл расцвел. Агата покосилась на Огневика – Димитров, которому больше всех из-за Стефи попало, шел, поотстав от других, то есть рядом с Агатой, и о чем-то сосредоточенно думал. Ссадины и синяки у него заживали прямо на глазах. Во всех смыслах. Спасибо Келдышу… Агата с опаской потрогала свой нос: наверное, уже похож на сливу…

– Ты это, – сказал Димитров, глядя в сторону. – Ты откуда его знаешь?

– Кого?

– Ловца этого?

– Так… он к нам в интернат приходил, на курсы звал, помнишь?

– Нет.

– Не помнишь?

– Нет, он тебя раньше знал. Говорил про твою магию… и вообще.

О господи! Сначала Стефи, потом еще и этот…

– Он мой куратор, – утомленно призналась Агата.

– Кто?

– Куратор. И если ты сейчас спросишь, почему…

– Это как опекун?

– Ну… да.

– Тогда ладно. – Димитров отчего-то повеселел. – Эй, вы, шевелите копытами! Масуд нас пристрелит, если опоздаем!

* * *

– Нате, – сказал Келдыш, передавая ей через решетку сверток.

Агата сунула нос в пакет.

– Это что?

– Это то, что вы у меня забыли. Я постирал.

– С-спасибо…

– Вам спасибо, – сухо сказал Келдыш. – Никогда еще не стирал бюстгальтеров. Незабываемое впечатление.

Ох! Агата прижала к груди злополучные вещи. Загорелись не то что лицо или уши – пылала вся, как помидор. Она когда-нибудь научится не реагировать на его подколы?

Горящую щеку точно холодным ветром обвеяло. Агата машинально повернула голову – одновременно с Келдышем. Рядом со стоящей у ворот длинной серебристой машиной Божевич разговаривал с невысоким сутуловатым человеком в сером балахоне. Этот, как его, Андрэ?.. Он глядел, по своему обыкновению, в землю (вернее, в асфальт), изредка кивая. Агата увидела, что охранник, до того прохлаждавшийся на скамейке под деревом, теперь идет к ней с Келдышем – но как-то неровно, чуть ли не приостанавливаясь на каждом шаге, словно раздумывая – правильно ли он делает. И тоже смотрит на Андрэ. «Эксперт» последний раз кивнул директору, взялся за приоткрытую дверцу машины – и мельком глянул в их сторону. Агата неожиданно ясно увидела его лицо, темные глубокие глаза… настолько глубокие, что можно провалиться, утонуть, захлебнуться…

– Не смотрите. – Келдыш сжал ее руку.

– Почему? – Конечно, она тут же снова посмотрела. Для этого, правда, пришлось изогнуться – мужчины вдруг загородили собой весь обзор. Андрэ, опустив глаза, поклонился всем троим церемонно – только что шляпу не снял. Телохранитель в ответ поспешно склонил голову, Келдыш кивнул – еле-еле, точно стараясь, чтобы Андрэ этого не заметил. Дверца, пустив в них солнечный зайчик, бесшумно закрылась, машина так же бесшумно тронулась с места и исчезла за поворотом.

– Ну? И чего ты всполошился? – спросил Келдыш.

Охранник выразительно поглядел на его пальцы, вцепившиеся в ограду. Хмыкнул:

– А сам чего? – и ушел на свою любимую скамейку. Келдыш тоже – с удивлением – посмотрел на собственную руку. Разжал пальцы.

– Это Андрэ, – зачем-то пояснила Агата.

Ловец резко вскинул голову.

– А вот с этого места поподробнее, пожалуйста! Вы его знаете? Как вы с ним познакомились?

– Они все приходили в интернат к Антону. Ваш начальник, бабушка, этот Андрэ и еще один врач…

Келдыш молча смотрел Агате в рот.

– А что? – решилась после паузы спросить она.

– Хреново.

– Что… хреново?

– Что он делал? Как вы чувствовали себя в его присутствии?

– Вообще молчал, а потом взял и поставил мне этот… диагноз. Только знаете, мне показалось…

Келдыш кивнул.

– Не показалось. Он Слухач. И еще какой.