– Анна-Мария сегодня никуда не идет.

Рослая темноволосая девушка подперла бока руками. Спросила воинственно:

– А что я такого сделала?

– У тебя нестабильное состояние. Сходишь в кино в выходной.

– У меня? – Она громко расхохоталась. – У меня – НЕСТАБИЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ?

Где-то загромыхало. Агата заметила, что кое-кто пригнулся, опасливо поглядывая на потолок. Божевич раздраженно взмахнул рукой – точно поймал в воздухе крупную муху. Громыхание смолкло.

– Анна-Мария, уйди от греха подальше!

Та возмущенно фыркнула и понеслась к двери. Димитров отскочил в сторону. Наверно, Антон наложил на дверь заклинание «нехлопанья» – иначе бы та давно не выдержала таких энергичных ударов…

Директор положил перед собой следующую «вольную». Помедлив, покосился. На Агату. Та затаила дыхание – что, и у нее какое-то не такое состояние? Или ей вообще запрещено покидать территорию интерната? Антон поводил над листом своей лицензионной ручкой, но все же подписал.

– А что с этой Анной-Марией? – спросила Агата, когда они дружной гурьбой вывалились из кабинета. Стефи, как всегда, была в курсе событий:

– Разругалась со своим парнем, вот теперь рвет и мечет. Пошли, нам еще на досмотр.

– Какой?

– Да пошли, увидишь!

Досмотр проходил прямо перед запертыми воротами интерната.

– Пропуска! – Смуглый остроносый охранник потер руки с каким-то даже предвкушением. – Ну, чем вы меня сегодня порадуете? Кто первый?

Первым «порадовал» Зигфрид. Охранник наклонился, упершись руками в колени. Спросил с интересом:

– Ну?

Мальчик, задрав голову, смотрел ему прямо в глаза уверенным взглядом прозрачных голубых глаз. Сказал звонко и четко:

– Масуд, у меня ничего нет!

– Зигфрид, у тебя ничего нет, – послушно повторил охранник. – А теперь выворачивай карманы.

Водяной вздохнул и вывернул карманы длинных шорт. На землю посыпались разноцветные стеклышки. Охранник подобрал их все до единого и положил на столик у ворот.

– Я же предупреждал, что ты не сможешь меня загипнотизировать!

– Попытка – не пытка, – независимо сообщил Зигфрид, заправляя карманы.

– Не забудь кармашек на футболке.

Зигфрид вновь скорбно вздохнул и вытащил из кармана крупный осколок черного стекла. Положил в общую кучу.

– Сохрани его для меня!

– Как в швейцарском банке, – заверил охранник.

– А что он делает с этими стеклами? – спросила Агата.

Стефи скривилась:

– Ой, лучше не спрашивай! Маньяк он!

– Следующий!

Засунув руки в карманы, вразвалку подбрел Димитров.

– А, Мистер Зажигалка! Какому заведению в городе не повезет на этот раз?

Тот нехотя растянул губы в усмешке.

– Смешно, Масуд, прям обхохочешься! Нет у меня ничего.

– Ну нет, так нет, – покладисто согласился тот. – Давай-ка сюда свои ручки шаловливые!

– Ну жарко же, Масуд!

– А может стать еще жарче, давай-давай!

Агата, хлопая глазами, смотрела, как охранник натягивает на руки Славяна толстые перчатки.

– Подумают, я заразный, – ворчал, глядя в небо, Димитров. – Проказой какой-нибудь…

– Нет, Слав, – подал голос Карл. – Они подумают, ты – скейтбордист. Просто где-то свой скейт потерял.

– Видишь, на ладонях дырки, вентиляция. Не спаришься! – Охранник тщательно застегнул кнопки на димитровских запястьях и сказал назидательно. – Застежки заговорены, если кто-нибудь попробует…

– Ой, да ладно, Масуд! – недовольно сказала Стефи. – Ты каждый раз это говоришь, мы уже наизусть выучили!

– Тогда не надо каждый раз снова пробовать…

Димитров отошел к воротам и за спиной Масуда изобразил, что душит его обеими руками.

– Люси?

Беленькая Люси стояла перед охранником, невинно сложив на животе пухлые ручки. Масуд закатил глаза к небу:

– Лю-юси!

Та спокойно и быстро освободила одежду и сумочку от каких-то проволочек, пружинок, металлических шариков…

Четко подошедший к столу долговязый Карл выложил нечто увесистое. Охранник взглянул и сказал:

– Ого! Где взял?

– Нашел, – без запинки ответил Карл.

– Ну уж извини, это я тебе не верну. И сообщу директору. О, Стефания, моя красотка Стефания!

– Да, это я!

– Что за юбочка на тебе! Такая красивая!

И такая короткая. Временами казалось даже, что юбки нет вообще.

– Тебе нравится? – хлопая ресницами и отчаянно кокетничая, полыценно спрашивала Стефани.

Охранник таращил черные жгучие глаза:

– Мне?! Нравится ли мне? Стефания, любовь моя, да на тебя будет оглядываться каждый парень, каждый мужчина и даже каждый дедушка столицы! Так что снимай все свои приворотные амулеты. Твоих ножек и без того больше чем достаточно.

Стефи надулась.

– Какие еще амулеты? Мне эти украшения бабушка подарила!

– Значит, у твоей бабушки тяжелый склероз и она уже забыла, для чего они служат. Сдавай-сдавай!

Стефи, непрерывно жалуясь, складывала браслеты, кольца, серьги, подвески на стол.

– И что, я теперь совершенно голая должна идти?

– А возможно еще голее?

– И вообще ты должен выдавать нам расписки!

– Не бойся, верну я тебе твое золото-бриллианты! Мне женские привороты уж точно ни к чему…

Масуд помахивал в воздухе последним пропуском, затрудненно глядя на Агату. Та смотрела на него с такой же озабоченностью.

– Новенькая? Что-нибудь проносишь?

– А?

– Вроде этого. – Масуд кивнул на стол. Агата послушно посмотрела на склад конфискованных вещей. Она, между прочим, вышла уже из возраста, когда коллекционируют стеклышки, проволочки и гвоздики… И камешки.

Хотя камень странный. Черный, весь неровный, с острыми рваными краями. А сквозь черноту просвечивает красный пульсирующий огонь. Сердце-камень, или Говорящий Камень… И правда, где его Карл «нашел»? Агата перевела глаза на разноцветные осколки и сразу поняла, почему Стефи назвала Водяного маньяком. Очень противно. Но ему, наверно, кажется, что очень красиво… А Стефи приворотные амулеты купила (а то и стянула) в каком-нибудь магазине, несколько сделала сама, один даже очень удачный, вон как светится красным. А вот этот перстень и правда очень старый, темно-бордовый, но носить его нельзя даже днем – плохо кончится…