– Тогда кто же? – Глаза Джулии беспокойно забегали, уголки губ задрожали, словно она пыталась усмехнуться, но у нее никак не получалось.

– Тот, кто живет в Черном Замке, – ответила Ива. – Великан.

Джулия и Салазар переглянулись, и от Ивы не ускользнуло, как доктор едва заметно пожал плечами, мол, что я тебе говорил? Молчание затянулось на добрую минуту.

– Великан?! – наконец заговорила Джулия. – Из Черного Замка?

С губ Салазара сорвался нервный смешок.

– Из Черного Замка? – переспросил он вслед за девицей. – А где находится этот самый замок? В сказочной…

Ива указала в сторону свалки.

– Там. Вы должны были его видеть – большой, с двумя высокими башнями, из которых непрерывно валит дым…

Доктор нахмурился.

– Погоди… С двумя башнями? Ты имеешь в виду мусоросжигательный завод? Ну какой же это замок? Это…

Джулия потянула его за рукав.

– Иногда, – сказала она, – вещи оказываются не тем, чем кажутся.

Салазар посмотрел на нее, перевел взгляд на Иву и как-то сник.

– Иногда… – повторил он. – Так, значит, на самом деле этот завод – замок злого великана?

– Нет. Он сам и есть злой великан. И Кати сейчас у него.

– Что же нам делать? – спросила Джулия.

– Я должна попасть туда… – сказала Ива. – Мы должны. Но я не понимаю как. Если он нас заметит…

Она не стала говорить, что тогда случится, поскольку и сама плохо представляла. Но незаконченная фраза зачастую звучит куда сильнее настоящей угрозы. Джулия вскрикнула и прикрыла рот ладонью. Салазар снял очки и принялся разминать переносицу большим и указательным пальцами.

– То есть, – проговорил он, – мы должны пробраться туда незамеченными? Мне казалось, там хватает мест, чтобы спрятаться? За этими мусорными отвалами, например.

Ива покачала головой.

– Только не там. Там у него всюду глаза. Стоит мне… Стоит нам войти на свалку, и он сразу узнает.

Она не могла сказать, откуда ей известно об этом, но в том, что именно так и будет, Ива не сомневалась.

– Нужен другой путь, – проговорила она. – Но я не понимаю какой, и у меня мало времени. Поэтому я…

Салазар и Джулия переглянулись, и тут вдруг девушка хлопнула кулаком по раскрытой ладони.

– Зато я знаю. – Она обвела всех торжествующим взглядом. – Троянский конь!

– Что?

– Троянский конь! – Джулия улыбнулась во весь рот. – Прости, Хайме, а ты случайно не умеешь водить грузовик?

– Жди меня здесь, – угрюмо сказал Герберт. – Я скоро. Сдам отчет, и можно ехать домой.

Он дождался, когда принтер выплюнет последнюю пару листов, подбил бумаги в аккуратную стопку и вышел из кабинета. Хотя правильнее сказать – выскочил. Дверь за его спиной закрылась с таким грохотом, что штукатурка с потолка посыпалась. Кати же осталась одна и наконец смогла немного расслабиться. Словно кто-то повернул колки, и перетянутая струна, заменившая ей позвоночник, провисла. Кати обессиленно откинулась на спинку стула и растеклась по нему, как желе. Она бы еще и выругалась в голос, но побоялась, что Герберт не успел отойти на достаточное расстояние.

Однако прошла четверть часа, а Герберт так и не появился. Кати встала со стула и прошлась по кабинету – до двери и обратно до окна. Но помещение было слишком маленьким, особо не разгуляешься. Она потянулась, разминая затекшие мышцы, снова прошлась по кабинету, затем, остановившись напротив окна, раздвинула жалюзи и выглянула наружу. Зря. Из окна открывался настолько безрадостный вид, что смотреть тошно. Всего в полусотне метров начинался склон ближайшего из мусорных холмов – наваленные друг на друга тугие полиэтиленовые пакеты вперемешку с картонными коробками, корпусами старых компьютеров и какой-то гадостью, о происхождении которой не хотелось задумываться. Опустив жалюзи, Кати снова принялась мерить шагами комнату.

Еще через четверть часа Кати забеспокоилась. И как долго будет тянуться Гербертово «скоро»? Она устала, проголодалась, ей хотелось пить, но главное – ей нужно в уборную. И если с голодом и жаждой она могла смириться, то этот вопрос требовал безотлагательного решения. Кати принялась расхаживать по кабинету быстрее, но едва ли это особо помогло. Прошло еще минут десять – почти половина вечности, но от Герберта ни слуху ни духу.

– Черт! – Кати несколько раз подпрыгнула на месте, а затем метнулась к двери и замерла, положив ладонь на холодную ручку. – Черт!

Герберт велел ей оставаться в кабинете, но у нее же чрезвычайные обстоятельства! Да и вообще, что он ей сделает?

Чуть приоткрыв дверь, Кати выглянула в коридор. Никого. И тишина как ночью на кладбище. Кати облегченно выдохнула: все-таки она немного опасалась, что стоит высунуть нос, и она тут же столкнется со своим недоотчимом. С него ведь станется караулить ее под дверью. Но все обошлось, и Кати выскользнула из кабинета.

Как и следовало ожидать, нужное ей помещение обнаружилось непозволительно далеко, в самом начале коридора, рядом с лестницей на второй этаж. Судя по пиктограмме, это была мужская уборная, но Кати уже плевать хотела на условности и возможные конфузы. Тем более что внутри все равно никого не оказалось, а запах… Запах можно и потерпеть, если, например, задержать дыхание.

Странности начались после, когда Кати мыла руки в желтой потрескавшейся раковине. Вода текла из крана слабой струйкой, едва способной справиться с тем количеством жидкого мыла, которое вылила Кати и которое вспенилось вокруг сливного отверстия, обратившись в пышную белую шапку. Неожиданно послышался громкий протяжный стон, и пенная шапка всколыхнулась, будто из сливного отверстия подул сильный ветер. Клочья пены разлетелись в стороны.

Кати тут же отпрянула от раковины. Звук был странный и неприятный, похожий на бурчание в животе или того хуже – на отрыжку. Но в итоге она решила, что это просто воздух в трубах – в конце концов, вряд ли канализация работает здесь должным образом.

Кати огляделась в поисках сушилки или бумажных полотенец, но, не найдя, просто отряхнула руки. В этот момент странный звук повторился, и на этот раз он прозвучал куда громче и походил уже не на урчание, а на самый настоящий звериный рык. Кати в жизни не слышала, чтобы из труб доносились подобные звуки. В панике она метнулась к двери, и в тот же миг мощный поток воздуха вырвался из сливного отверстия, зашвырнув мыльную пену аж до потолка.

Рев стих. Белые хлопья влажно шмякнулись на кафельный пол. Осталась только Кати, трясущаяся, как дешевое бланманже. «Это просто трубы, ветер в трубах, и ничего больше…» – твердила она самой себе и не верила ни единому слову. Ей потребовалось не меньше минуты, чтобы успокоиться.

Кати на цыпочках, стараясь ступать как можно тише, вернулась к раковине. Сливное отверстие вытаращилось на нее круглым черным глазом, разделенным пластиковыми перегородками на пять равных долей. Так себе глаз, если честно, не очень-то и зловещий. Вот если бы в его глубине вдруг вспыхнул красный огонь, ну или еще что-нибудь подобное, а так… Дырка в раковине, и не более того.