– Ну, много, не много, а у нас завсегда не без энтого. – Участковый наконец устроился на диване поудобнее, папку положил рядом с собой, принял из рук дозорного чашку исходящего паром травяного напитка, напрасно названного чаем, поскольку традиционная заварка в нем отсутствовала. – Бывает, что и местные умудряются в тайге заплутать. Зимой опасно – и зверь голодный, и морозы, и припасы быстро кончаются. Летом, конечно, в тайге выжить проще… Да что я вам-то рассказываю?! Сами небось знаете… Но летом у нас другая специфика – очень много городских приезжает, турпоходы всякие, сезонные лагеря, слияние с природой. Едрить твою редиску. Городской человек – он ведь неприспособленный. Ему стоит двести метров в сторону от тропинки отойти – все, почитай, уже заблудился.

– И что же? – заинтересовался Сибиряк. – Поисковые отряды собираете, местность прочесываете?

– Ну, нас-то редко привлекают. Разве что кто-то из своих, из деревенских пропал. Тогда да, собираемся всем миром, что называется. А для приезжих у нас специальное триединство – лесничество, охотинспекция и рыбнадзор. Совсем тяжелый случай образуется – солдатиков присылают для прочесывания местности. Ориентировки с приметами, фотографии – энто ведь так, на случай, ежели пропавшие из лесу к нашему шалашу выползут в полубессознательном виде. Ну или ежели какой-нибудь охотник из тутошних наткнется…

– А сейчас? Ну, скажем, в последние полгода-год – не увеличилось число пропавших?

Участковый помолчал, пошевелил раздумчиво бровями.

– Я ведь так понимаю, – наконец медленно проговорил он, – что энти вопросы неспроста. М?.. Думается мне, что в энти полгода-год, о которых вы спрашиваете, кто-то важный исчез. Из Иных – я только об Остыгане слыхал. Ишшо были пропавшие?

Сунув и позабыв ладонь в заднем кармане брюк, Сибиряк заходил по кабинету, поминутно натыкаясь на углы столов и шкафов.

– Меня интересует, так сказать, – повращал он в воздухе свободной рукой, – так сказать, общая статистика. Да, вы правы, любезный Федор Кузьмич, помимо Остыгана Сулемхая пропало еще некоторое количество Иных. В больших городах тоже ведь всякое случается – ну, надоела кому-то суета, решил отдохнуть на лоне природы, а предупредить, зарегистрироваться позабыл или намеренно не стал ставить в известность, чтобы уж наверняка не побеспокоили. Бывает, целый год от Иного ни слуху ни духу, а потом возвращается, посвежевший и набравшийся новых знаний-умений. Некоторые вообще предпочитают жить в полном уединении, в такой глуши, что нельзя бывает сразу сказать, здесь он еще, или на другой континент уже перебрался, или и вовсе – не справился с каким-нибудь хищным зверем. Но это все… – Теперь он повращал рукой в обратную сторону. – Это все – единичные случаи. А вот так, чтобы массово, – для этого серьезный повод нужен, не находите? – Он налетел со всего маху на край стола, механически потер бедро и поменял руки – теперь левая была на свободе, а правая спряталась в карман. – Последнее на моей памяти массовое исчезновение вполне объяснимо – это когда Конклав Ведьм разогнали. Очень многих ведь тогда найти не смогли. Разбежались, попрятались в норы. Но сейчас… Сейчас-то ведь ничего подобного не происходит, никаких облав, арестов и репрессий, однако… И это, дорогой мой Федор Кузьмич, наводит на тревожные мысли. Так?

Участковый мрачно посопел, почесал кончик носа.

– Так – да и не так. Я, конечно, всей картины не вижу, наверняка у вас информации больше. Но по мне – мало что меняется. Исчез Остыган – появился Химригон. Вот по зиме у меня с Евгением Юрьичем разговор был, я его тогда убеждал, что сильных Темных в наших краях нету. Евгений Юрьич, ты помнишь ли? Ну, вот. И ведь нельзя сказать, что обманывал его. Вы верно заметили – иногда отшельник так запрячется, что через десяток-другой лет о нем уж и забудешь, а он – нате вам, вылез из берлоги! Так и Химригон – я давненько уж решил, что он отседова перебрался в другие какие места, а он туточки, снова нарисовался. Или вон Маруся Бухарова – в конце сороковых с цыганским табором ушла. Знахарка, что тогда в таборе обитала, почуяла Марусину потенциальную силу, ну и… В общем, сколько лет-то прошло? Кто Бухарову ждал-то обратно? И вдруг – раз! Целительница неслыханной силы вернулась в родные места. Да ишшо и под другим именем. Вроде погостить, а там – кто знает? А ить ишшо год назад в районе отделений Ночного и Дневного Дозоров не было; приехала бы она прошлым летом – где ей тут регистрироваться? Вот и выходит, что человек и не думал исчезать, живет, не скрываясь, а где-то его вполне могли потерять. Мало ли в нашей необъятной стране таких заповедных мест, где ни почты, ни телефона, ни вообще какой-нибудь цивилизации?

Сибиряк со страстью сунул сразу обе руки в карманы тенниски; одну тут же вынул, другая закопошилась внутри.

– Вы правы, многоуважаемый Федор Кузьмич! Такой вариант вполне возможен. Но я как руководитель не должен рассматривать проблему только с одной стороны. С таким-то противником! Я должен быть параноиком, я должен подозревать, выслеживать и, как вы удачно выразились, видеть картину целиком! – Свободной рукой он поправил очки на переносице, поморгал отчего-то растерянно. – И если я каких-то кусочков холста не вижу – я становлюсь еще более подозрительным. Скажем, для чего могут скрываться законопослушные Темные? С чего бы им дружно прятаться, если они пока ничего не натворили? Разумеется, ради осуществления какого-то замысла. Возможно, преступного. Значит, нужно их найти и не дать осуществить задуманное. Верно? Вам ясна моя логика?

– Ясна, – пожал плечами Денисов. Дескать, что ж тут непонятного?

– Тогда скажите мне как следователь…

– Я не следователь, я оперуполномоченный!

– Ну, не важно… Вот если бы я вам, любезный Федор Кузьмич, сообщил, что за прошедший год бесследно, без каких-либо видимых причин и предпосылок, пропали, например, двадцать Темных и, допустим, восемь Светлых магов разного ранга и специализации, какая версия первой пришла бы вам на ум?

Денисов пуще прежнего нахмурился, пожевал губами, решительно отставил чашку.

– Первой? Ежели руководствоваться вашей логикой, то Темные спрятались сами, устроили заговор, организовали банду с целью методичного уничтожения Светлых.

– А если руководствоваться не моей логикой, а вашей?

– Ежели моей, то… Я бы не стал делать никаких выводов до той поры, пока не узнал бы, как ведут себя оставшиеся Темные – и Дневной Дозор, и не состоящие в Дозоре, но проживающие на той же территории.

– Та-ак… – Сибиряк остановил свой бег, уселся на краешке стола, загородив собой Евгения, и с любопытством уставился на Денисова.

– Ежели бы выяснилось, что Дневной Дозор также ведет поиски своих исчезнувших подопечных, стало быть – на той стороне тоже проблемы.

– Ну, не обязательно ведь, чтобы те, кто намеревается спрятаться от нас, вводили в курс дела свой Дозор, – из-за спины руководителя подал голос Угорь.

– Есть такое понятие – презумпция невиновности. Да вы энто и без меня прекрасно знаете! – Сибиряк размашисто кивнул, соглашаясь с Денисовым, и поправил съехавшие очки. Участковый продолжил: – Пока вина Темных не доказана, я бы относился к ним так же, как к Светлым. Тоись – не как к преступникам, а как к исчезнувшим, похищенным, пропавшим без вести.