Радаев полагает, что отмирают лишь знаковые и дорогие для более старших поколений привычки и ритуалы XIX–XX веков: от религиозности до табакокурения, от будничного потребления алкоголя до регламентации жизни по схеме «школа-институт-семья-работа»: «Основные же, фундаментальные вещи – от желания познавать до стремления к материальным благам – сохраняются в неприкосновенности».

Вдумчивый читатель возразит: мол, получившийся портрет не похож на моих молодых знакомых. И действительно: есть ведь юные казаки, которых учат в школе седлать коня и ходить строем «за веру, царя и Отечество». Есть верующие молодые горожане, заводящие по пять детей и не пропускающие ни одной воскресной службы. А разве мало среди родившихся в 1982–2000 гг. беспутных алкоголиков и наркоманов? Но честная социология никого из них не отрицает. Она лишь отслеживает влияния и тенденции, прогнозируя, каким будет наиболее распространенный городской тип. Получается, что неплохо начитанный, способный самостоятельно разобраться в проблеме, равнодушный к алкоголю, религии, пропаганде и авторитетам, центрированный на себе, своем здоровье и детях, неагрессивный, стремящийся к личному комфорту и счастью.

Что он мало похож на советского человека, заметно без лупы. Вопрос в другом: может ли нынешняя власть опереться на миллениалов? После недавних президентских выборов ВЦИОМ радостно сообщил, что поддержка кандидата Владимира Путина среди избирателей 18–24 лет оказалась выше средней – 86 %. И нет ничего удивительного, что прагматичная молодежь охотно идет работать в госструктуры со стабильной зарплатой и не хочет радикальных перемен, сопровождающихся ростом цен и массовыми увольнениями.

Но не нужно забывать, что те же миллениалы составляют костяк оппозиционных митингов, а выборы 18 марта 2018 г. значительная их часть просто проигнорировала. К тому же они еще очень зависимы от начальства на работе и в вузах. А из жизни пока не ушла дорогая их сердцу стабильность, на фоне которой можно сидеть в антикафе, юзать смартфон и получать на карту зарплату. Важно, что они многое понимают, несмотря на все настройки школьной программы. И они могут проснуться, если российский Интернет завтра отключат от мирового, выезд за границу нужно будет согласовывать, а детей заставят молиться перед уроком. Даже если сегодня они гордятся, как Россия пикируется с Западом, многие ли побегут на призывные пункты, если всерьез загремит «Вставай, страна огромная»? Разве для этого они пестуют детей?

Кремлевским идеологам нужно быть очень осторожными, пытаясь воодушевить народ по лекалам комсомольской юности. Простая вещь: надо оценивать, что думает собеседник, а не то, что он говорит. И тут с советских времен мало что изменилось. На референдуме за сохранение СССР проголосовало 77,8 % населения союзных республик. Дело было 17 марта 1991 года. А в августе они приняли все как есть.

Сразу после публикации весной 2019 г. закона о фейковых новостях одно уральское издание отправило спикеру Госдумы Вячеславу Володину официальный запрос с просьбой разъяснить, как теперь освещать Пасху. Воскрешение Христа – это фейк или нет? Как доказывать в суде реальность этого события? Похожая растерянность наблюдается и в российской дискуссии о путях развития страны (если так можно назвать разрозненную критику нынешней власти).

Большинство оппозиционных доктринеров говорят о том, что само развитие России в последние 10 лет – это фейк. Время, потерянное ради несменяемости политиков, пока по уровню жизни Россия отставала от Мексики, Аргентины, Малайзии, Турции и Румынии. Им возражают те, кто называет себя центристами: как ни обидно россиянам жить в два с лишним раза беднее эстонцев, 147-миллионное общество не может не меняться. А изменения не могут быть сплошным откатом в СССР, то же правительство делает много полезного в экономике: импортозамещение, мегапроекты, поддержка вузов. Из правительства доносится что-то про таргетирование инфляции, налоговый маневр и инновационную модель.

Этот обмен ударами выглядит пародией на общенациональную дискуссию о развитии, поскольку большинство россиян, особенно пожилых, слабо понимают, о чем речь. Как уже разбиралось, де-факто в школах экономику не преподают, а в головах граждан каша. По советской привычке им становится спокойнее, когда они видят по телевизору энергичных первых лиц, в ручном режиме управляющих хозяйством страны.

Как продукт государственного образования, россиянин часто не понимает, что управлять рыночной экономикой все равно что ритмом сердца – можно лишь создавать условия, чтобы миокарду работалось комфортнее. От отчаяния ему уже кажется хорошей идеей расстреливать коррупционеров или запретить выводить «наши деньги» за границу. Хотя ни одной стране еще не пошла на пользу экспроприация экспроприируемого.

На страницах российских школьных учебников богатство страны никак не связано ни с предприимчивостью населения, ни с построением каких-то там институтов развития. «Лес – богатство России», «Газ – богатство России», «Нефть – богатство России» – этими клише пестрят страницы. Стоит ли удивляться, что в восприятии широких масс от присоединения Крыма страна стала сильнее. А если ей удалось повысить выплавку чугуна, то стала богаче. Во сколько обойдется содержание Крыма и в какое место заливать нерентабельный чугун, интересуются немногие.

Когда речь заходит о модернизации, один академик предлагает полностью освободить крупных инвесторов от налогов на 3 года, другой – любой ценой держать низкую инфляцию. Но опять-таки, что толку иметь здоровые почки при убитых печени и желудке? Что толку от низкой инфляции, если замученный печенегами предприниматель закрывается и уводит свой бизнес в тень? Важно наконец уяснить, что в XXI веке деньги без державных фанфар вкладываются в экономику тех стран, где для них существует удобная среда, – а уже вследствие этого растут доходы населения. Купить новую машину или открыть фирму, решаете вы.

Конечно, это не вся наука. Под модернизацией понимают превращение отстающего общества в современное. Во главе угла экономика, но реконструкции подвергается вся общественная система. При всей разнице в подходах слагаемые успешной модернизации в различных странах похожи. Свободная конкуренция при минимуме барьеров. Власть не воспринимается как создатель барьеров и уж тем более не ассоциируется с оргпреступностью. Право собственности священно, независимость и адекватность судов не вызывают сомнений. Фискальная политика сбалансирована с бюджетной. Власти всячески поддерживают образование и науку, стимулируют заинтересованность граждан в развитии. Внешняя политика стабильна и миролюбива.

Из опыта отдельных стран никакой «таблицы умножения» не вывести, но изучать его необходимо. Например, в послевоенной Японии делали ставку на металлургию, но выстрелила электроника. Компания Sony начиналась с попыток создать массовую рисоварку- и ей это не удалось. Зато мировой рынок покорили качественные магнитофоны и видеокамеры. Это к тому, что не дело государства определять место прорыва и отрасль-локомотив, оно должно просто создавать для него условия.