Доклад Фромма не оставляет сомнений в том, что создание этой грандиозной боевой силы было невозможно без крайнего перенапряжения германской экономики. Для того чтобы всего за четыре года накопить материальную часть для армии, в военное время насчитывающей 102 дивизии, требовалось резкое ускорение военных расходов. На протяжении следующих трех лет одна только армия должна была ежегодно расходовать g млрд рейхсмарок – вдвое больше суммы, выделенной на весь вермахт летом 1933 г. Даже вне зависимости от состояния резервов иностранной валюты германская экономика и финансы Рейха оказывались в очень сложной ситуации. Для того чтобы произвести всего за четыре года материальную часть для вооруженных сил, насчитывавших более 4 млн человек, требовалось переоснастить значительную часть германской промышленности. Нужно было в наикратчайшее время построить новые заводы и наладить на них производство. Кроме того, в дальнейшем вставал бы вопрос, что делать с этими производственными мощностями после того, как ускоренное наращивание вооруженных сил было бы завершено. Для того чтобы поддерживать готовность заводов к войне, управление вооружений должно было и далее загружать их обширными заказами, далеко превосходящими потребности вооруженных сил в мирное время. Если Рейх желал избежать этих издержек, то ему следовало организовать чрезвычайно сложный процесс конверсии заводов на гражданское производство. Было бы удивительно, если бы этого удалось достичь без серьезного увеличения безработицы. И даже если бы такая конверсия прошла успешно, то она лишила бы Германию возможности снабжать свою гигантскую армию в случае войны. Как выразился Фромм, «Вскоре после завершения этапа перевооружения вермахт должен быть пущен в ход – иначе нас ожидает неизбежное снижение спроса или уровня боеготовности». Таким образом, прежде чем армия вступила бы в процесс головокружительного роста, политическое руководство должно было ответить на вопрос: существовало ли «твердое намерение задействовать вермахт в заранее установленный момент времени?».

Вопрос войны и мира отныне становился неизбежным. Гигантская машина мобилизации не могла работать неограниченно долго. Если у вождей страны не было намерения использовать армию в заранее обозначенные сроки, то под сомнение ставилась сама необходимость в тех темпах перевооружения, которые были заданы летом 1936 г. С учетом масштабов требуемых ресурсов цели и средства становились неотделимыми друг от друга. Отныне войну следовало рассматривать не как отдаленную возможность, а как логичное последствие ведущихся приготовлений.

II

Неудивительно, что совершенно секретный меморандум Фромма не получил широкой огласки. Но летом 1936 г. всем тесно вовлеченным в берлинскую политику должно было быть очевидно, что Третий рейх снова стоит на распутье. Как и в 1934 г., ситуация с иностранной валютой была сама по себе достаточно напряженной для того, чтобы вынудить правительство к принятию жестких мер[606]. Для того чтобы предотвратить близкую катастрофу, Геринг пошел на драконовское вторжение в сферу частной собственности. Каждый доллар, франк или фунт стерлингов, каждую унцию золота и все оставшиеся у Германии зарубежные активы следовало предоставить в распоряжение Рейха. Показательно то, что человеком, которого Геринг назначил ответственным за создание специальной службы по поиску валютных активов, был Рейнхард Гейдрих из С С[607]. Шахт выступал против этих мер, опасаясь того, что подобные отчаянные шаги подорвут доверие к Рейхсбанку. Но на протяжении следующих двенадцати месяцев люди Геринга добыли 473 млн рейхсмарок в иностранной валюте, чего Германии должно было хватить по крайней мере на следующие полтора года[608]. Кроме того, готовясь к противостоянию с Шахтом, Геринг начал укреплять свои позиции. 6 июля, за день до назначения Гейдриха, Геринг провел совещание с участием Кепплера и Герберта Бакке из Министерства сельского хозяйства. На повестке дня стояло создание новой организации, подконтрольной Герингу и уполномоченной на принятие самых обширных мер по подготовке Германии к войне путем увеличения отечественного производства продовольствия и сырья. Геринг гарантировал как выделение необходимых средств, так и политическую защиту от Шахта. Кроме того, он объявил, что собирается обсудить этот вопрос с Гитлером во время летнего пребывания фюрера в Берхтесгадене[609]. В то же время Геринг заказал экспертам еще одну, последнюю, серию докладов о проблеме германского платежного баланса. На этот раз им предстояло обратиться к страшному табу нацистской экономической политики – вопросу девальвации. Имелась ли возможность облегчить ситуацию с платежным балансом, снизив обменный курс рейхсмарки и сделав ее более конкурентоспособной?

Просьбу изучить технические аспекты проблемы девальвации получил д-р Тренделенбург, эксперт с большим опытом госслужбы, занимавший ключевую должность в государственном промышленном холдинге VIAG[610]. Выводы, к которым он пришел, были сочтены настолько взрывоопасными, что государственная типография издала его доклад всего в десяти экземплярах. Каждый экземпляр получил свой номер, а матрицы, с которых они печатались, а также все бумаги комитета были уничтожены. Далее на основе данных, собранных Тренделенбургом, Геринг поручил Карлу Герделеру, обербургомистру Лейпцига и бывшему рейхскомиссару по ценам, дать общую оценку политических возможностей, открывавшихся перед Германией. Составленный Герделером меморандум представлял собой поразительно откровенную констатацию серьезности того выбора, который предстоял Германии.

Герделер начал с того, что отвергал созданную Шахтом систему содействия экспорту. С помощью «Нового плана» в целом удалось компенсировать низкую конкурентоспособность Германии, связанную с ценами. Однако Герделер не верил в то, что торговые партнеры Германии станут долго терпеть систему, равнозначную демпингу за счет государственных субсидий. Вместо того чтобы содействовать торговле, попытки Германии увеличить объемы своего экспорта приведут лишь к враждебности и агрессивным контрмерам. На это четко указывало дальнейшее ухудшение и без того напряженных торговых отношений Германии с США[611], п июня 1936 г. США пригрозили Германии введением карательных пошлин, если она не откажется от системы субсидий. Дипломатические усилия по разрешению кризиса встретили отпор со стороны госсекретаря Корделла Халла и в начале августа Германия была вынуждена уступить. С учетом критического состояния германских валютных резервов Шахт не мог себе позволить открытую торговую войну с США, которая могла послужить примером для Канады и всей Британской империи[612]. Полномасштабной конфронтации удалось избежать, но лишь за счет германского экспорта в США, который сократился до совершенно незначительного уровня. Насколько представлял себе Герделер, единственный способ избежать стабильного ухудшения международной экономической позиции Германии заключался в девальвации, которая сопровождалась бы либерализацией валютных операций. Герделер осознавал связанные с этим риски, но указывал и на громадные преимущества такого шага. Девальвация, приведя цены на германские товары в соответствие с ценами на товары конкурентов, сделала бы излишним весь громоздкий аппарат поощрения торговли. Германские фирмы смогли бы наконец конкурировать на равных с иностранными производителями. Однако подобный ход мог стать успешным лишь в том случае, если его с пониманием встретят торговые партнеры Германии. Если же они ответят девальвацией своих собственных валют или введением торговых ограничений, то германские экспортеры не получат никаких преимуществ. Для того чтобы девальвация в полной мере оправдала себя, ее должно было сопровождать дипломатическое сближение с Великобританией и Америкой.