Размашистое чувство, включающее в себя безжалостность, беспощадность и жестокость, называется добротой.

Форму замкнутого круга приняло глубокое доверие в сочетании с полным контролем. Человека, говорящего «да», подвергают тщательному изучению и рентгеноскопии: не скрывается ли за этим «нет».

Точный ответ дает только анализ мочи, который от него получить трудно.

Так же, как и резолюция «выполнить» может включать в себя самый широкий смысл – от «не смейте выполнять» до «решайте сами».

Под микроскопом хорошо видны взаимовыручка и поддержка, хотя и в очень ослабленном виде.

Тем не менее приятно отметить, что с ростом городов чувства и понятия потеряли столь отталкивающую в прошлом четкость, легко и непринужденно перетекают из одного в другое. Как разные цвета спектра, образующие наш теперешний белый свет.

А я вам так скажу: власть хорошая – народ плохой. Заместители председателя хороши как никогда. Клиентура жуткая… Посмотри, кто толкается, кто лезет и лезет, лезет и лезет – те, у которых что-то где-то течет, что-то не в порядке. Порядочный человек не пойдет убиваться. У председателя тоже толкутся жуткие люди, то есть те, что вшестером в одной комнате или у которых, знаешь, сын с женой и ее родителями на одной койке и ребенок тут же, – в общем, страшный народ.

А по поликлиникам, по аптекам просто нездоровые, у которых с кровью или с этой жидкостью, которая в человеке есть, но которую даже упоминать не хочется. За сердце хватаются, глаза выпучивают, воды просят. Видал…

Нормальный, здоровый, красивый человек сидит за столом и толково объясняет, что нету этого, что тебе нужно. Того, что тебе не нужно, как раз сейчас есть, и много очень того, что не нужно всем до зарезу, ну совершенно, до обалдения не нужно, то есть при всей фантазии ты его не употребишь ни дома, ни в сарае.

Допустим, гидрант пожарный красный или противовес театральных декораций – бери, сколько увезешь. Так наглые люди не берут, в общем, как правило, а все, как правило, лезут за прокладкой на кран – это резинка с дырой, что не можем никак наладить. Ну не можем, и все. И точка. И нечего из космоса на прокладку намекать – не можем, и все. Это психологически. Технологически можем, а психологически – никогда. Убедись и утихни. Так нет – как один: дай именно эту резинку, специально чтоб вывести из себя. До чего капризничают – ну как правило.

А сейчас с похоронами затеяли. Ну действительно, помер – и нету. Тебе что, больше, чем ему, надо? Что ты скачешь за него? Пусть сам за себя. Ему все равно, кто там копает – трезвый или другой. Подумаешь, два лежат прямо, а этот поперек. А в больнице он что, не так лежал? Путь у всех один: пионер, комсомол, больница и последний коллектив. Видел, какие ребятки там копают – кровь с молоком? Он за сорок секунд углубляется по пояс – роторный хуже дает. Чего же это у него должно быть плохое настроение? Подумаешь, из ямы захохотал – поддержи. Этому, что впереди, как я уже говорил, все равно. Он добился наконец покоя, он затих, а задние, как правило – как правило! – шумят, рыдают, качают права и готовы пересажать всех встречающих только за то, что от них, как правило, потягивает перегарчиком из глубины души и настроение у них веселое, хотя речь неразборчивая. А речь неразборчивая у многих. Если не стараться понять, о чем они, можно так и остаться, и тоже ничего, в суд за это не подают.

Так что мы о совести сейчас, как правило, не говорим, мы пытаемся зайти с другой стороны. А что у него с другой стороны, если зайти, не каждый ясно себе представляет. Это не магазин, где сзади, как правило, лучше. Поэтому очень сейчас мне нравится начальство, именно в данный момент. Как никогда, очень понимающее среднее звено нижней половины верха. Спросишь «почему?» – он пальцем вверх, а «если попробовать?» – он вниз. Все понимает, в основном. Знает, на что шел, умница.

А тем, кто у них в очередях, нужно очень подумать, с чем ты прешься в горсовет. Подымет ли твой визит там настроение, которое в данный момент, как правило, очень хорошее. И надо так и оставить их именно в этом настроении. Они там, мы здесь – так и двигаться. В одном направлении, но параллельно и, конечно, не дай бог, не пересекаясь.

А теперь с удовольствием прощаюсь, и не провожайте. Если попрощался, значит, ухожу.

Ведущая. Иван Николаевич! А вы помните…

Председатель (заглядывает в бумагу). Помню.

Ведущая. …как мы работали на полях?

Председатель (заглядывает в бумагу). Да. Жучок.

Пауза. Все смотрят.

Ведущая. Ребята, а вы помните?..

Все. Помним!

Ведущая. …как отдыхали?..

Председатель. Да. Жучок.

Ведущая. Иван Николаевич, как зовут собаку, с которой мы подружились?

Председатель (заглядывает в бумагу). Да, конечно, пусть приезжают.

Ведущая. Я хотела спросить, могут ли приехать наши шестые классы?

Председатель. А навык придет.

Ведущая. Конечно, ведь главное – желание, а придет ли навык?

Председатель. Этими руками кормлено три поколения.

Ведущая. Мария Федоровна Рогацкая – золотые руки, да, Иван Николаевич?

Председатель. Нет, только не это.

Ведущая. Разве можно издеваться над животными?

Председатель. Это наша гордость.

Ведущая. Особенно ребята полюбили лошадей. У вас в колхозе прекрасные лошади!

Председатель (смотрит в бумагу). Да разве я пою? Молодежь поет.

Ведущая. Как вы пели с нами молодежные песни!

Все. Спасибо за лошадей.

Председатель. Правильно, никогда не пели.

Ведущая. А без трудностей как же? Мы никогда не пели песню: «Мама, я хочу домой». Хотя и трудности были, правда, Николай Иванович?

Все. Будем, конечно!

Председатель. А вы теперь будете летом помогать нам?

Ведущая. Ну вот, а теперь: «Звонкой песнею, гордо поднятой, взвейся птицею, шире грудь!»

Все. Всегда готовы!

Председатель. Дети, будьте готовы!

Ведущая. А теперь: «Звонкой песнею, гордо поднятой, звонкой птицею взвейся над мечтой!»

Все. Спасибо за коней!

Председатель. Взял, конечно.

Ведущая. Взяли ли вы сегодня свою гармонь?

Пауза. Председатель вынимает гармонь. Ему кивнули – председатель кивнул. Ему взмахнули – председатель взмахнул. Тишина. Ему снова кивнули – председатель кивнул. Ему взмахнули – председатель взмахнул.