litbaza книги онлайнЮмористическая прозаОдесский пароход - Михаил Жванецкий

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 81 82 83 84 85 86 87 88 89 ... 152
Перейти на страницу:

Каких горожан интересовало, будет нынче урожай или нет, а сейчас многие спрашивают, что уродило, что не уродило, сколько засеяно гречихи и где именно она растет.

Мы читаем письма и радуемся многообразию ваших вопросов. Хочется надеяться, что читатели радуются многообразию наших ответов.

Одесский пароход
Не троньте

Товарищи, не надо меня выгонять: будет большой шум. Клянусь вам. Меня вообще трогать не надо: я такое поднимаю – вам всем противно будет. Те, кто меня знает, уже не препятствуют. Очень большая вонища и противный визг. Так у меня голос нормальный, но если недодать чего-нибудь… Ой, лучше мне все додать… Клянусь вам. И походка вроде нормальная, но если дотронуться… Ой, лучше не трогать, клянусь. Держитесь подальше, радуйтесь, что молчу… Есть такие животные. Его тронешь, он повернется и струей дает. Тоже с сумками.

Я как замечу, кто на меня с отвращением смотрит, – все, значит, знает. Клянусь! А что делать? Зато все – по государственной, и с гостями тихий, хотя от ругани акцент остается. А что делать? Всюду все есть, и всюду все надо добыть. Есть такое, а есть такое. Цемент есть для всех, а есть не для всех – очень быстросхватывающий. И колбаса есть отдельная, а есть совершенно отдельная – в отдельном цеху, на отдельном заводе, для отдельных товарищей. Огурец нестандартный, обкомовский… Только каждый на своем сидит, не выпускает. Тянешь из-под него тихонько – отдай! Что ж ты на нем сидишь? Отдай потихоньку. Дай попользуюсь. Да дай ты, клянусь, отдай быстрей. Брось! Отпусти второй конец! Отпусти рубероид! И трубу три четверти дюйма со сгоном для стояка… Отпусти второй конец, запотел уже.

Главное, разыскать. А там полдела. В склад бросишься, дверь закроешь, там – как свинья в мешке, визг, борьба, и тянешь на себя. Глаза горят, зубы оскалены – ну волк степной, убийственный. И все время взвинченный. Все время – это значит всегда. Это значит с утра до вечера! Готов вцепиться во что угодно. Время и место значения не имеют.

В трамвае попросят передать, так обернусь: «Га?! Ты чего?» Бандит, убийца, каторжник. Зато теперь между ногами пролезет, а не передаст.

Руки такие потные, противные. Пожму – он полчаса об штаны вытирает. Зато теперь, чтоб не пожать, все подпишет. Взгляд насупленный, щеки черные, и ругань вот здесь уже, в горле. Я ее только зубами придерживаю. «Га?! Ты чего?!» Рявкнул и сам вздрагиваю. Прямо злоба по ногам. Дай все, что себе оставил. Как – нет? Что, совсем нет? Вообще нет? Абсолютно нет? Есть. Чуть-чуть есть. И – от греха. И дверную рукоятку под хрусталь с отливом, и коврик кухонный с ворсой на мездре.

Я бегу со склада – кровь за мной так и тянется. То я барашка свежего – по государственной. Только что преставили. Еще с воротником. Такой след кровавый до кастрюли тянется. И быстро булькает. Потому что не газ дворовый, а ацетилен с кислородом – мамонта вскипятят. И в розетке чистые двести двадцать. Не туберкулезные сто девяносто, как у всех, а двести двадцать, один в один. И все приборчики тиком-таком. Ровно в двенадцать этот рубанет, тот вспылит, этот включится, тот шарахнет, и маленький с-под стола «Маячка» заиграет.

Машина стиральная – камнедробилка. Кровать перегрызет. Потому что – орудийная сталь. Всю квартиру только военные заводы обставляли. Мясорубку вчетвером держим. На твердом топливе. Такой грохот стоит! Зато – в пыль. Кости, черепа. Не разбирает. И сервант со смотровой щелью – двенадцатидюймовая сталь корабельная. Лебедкой оттягиваем, чтоб крупу достать. Дверь наружная на клинкетах. Поди ограбь! Ну, поди! Если при подходе не подорвешься на Малой Лесной, угол Цыплакова, значит, от газа дуба дашь в районе видимости. То есть ворота видишь и мучаешься. Это еще до Султана пятьсот метров, а он знает, куда вцепиться, я ему на себе показывал.

А как из ворот выходим всей семьей с кошелками… Все!.. Сухумский виварий! То есть – дикие слоны! Тяжело идем. Пять человек, а земля вздыхает…

Ребенок рот откроет – полгастронома сдувает. Потому что – матом и неожиданно. Ребенок крошечный, как чекушка, а матом – и неожиданно. Грузчик бакалейный фиолетовый врассыпную. Такую полосу ребенок за кулисы прокладывает…

Средненький по врачам перетряхивает. Зубчики у всех легированные, дужки амбарных замков перекусывают, хотя на бюллетене, – сколько захотим. И в санаторий – как домой. Только мы пятеро в настоящем радоне, остальная тысяча уже давно в бадусане лечится.

Старшенький – по промтоварам. Все, что на валюту, за рубли берет. Ну, конечно, с криком: «Чем рубль хуже фунта стерлингов?!» Прикидывается козлом по политической линии. Борец за большое. А дашь маленькое – замолкает на время. Шнурка своего нет. Все чужое! Гордится страшно, подонок.

Жена с базара напряжение не снимает. Конечно, тоже с криками: «Милиция!», «Прокуратура!», «Где справка от СЭС?» – сливы на пол трясет…

А я постарел. По верхам хожу. РЖУ, райисполком. Ну, давлю… Только таких, как мы, природа оставляет жить. Остальные не живут, хотя ходят среди нас. Клянусь вам. А что делать? Вот ты умный… что делать? В кроссовочках сидишь. Как достал? Поделись, поклянися…

А-а-а… это я сейчас добрый, злоба отошла, на ее место равнодушие поднялось, а как после обеда, в четырнадцать, выхожу… Вот вы чувствовали – среди бела дня чего-то настроение упало? Солнце вроде, птички, а вас давит, давит, места себе не находите, мечетесь, за сердце держитесь, и давит, давит?.. Это я из дома вышел и жутко пошел.

Турникеты

В конце каждой улицы поставить турникеты. Конечно, можно ходить и так, и на здоровье, но это бесшабашность – куда хочу, туда и хожу. В конце каждой улицы поставить турникеты. Да просто так. Пусть пока пропускают. Не надо пугаться. Только треском дают знать. И дежурные в повязках. Пусть стоят и пока пропускают. Уже само их присутствие, сам взгляд… Идешь на них – лицо горит, после них – спина горит. И они ничего не спрашивают… пока. В этом весь эффект. И уже дисциплинирует. В любой момент можно перекрыть. Специальные команды имеют доступ к любому дому и так далее.

По контуру площадей – по проходной. Вдоль забора идет человек, руками – об забор. Ну, допустим, три-четыре перебирания по забору – и в проходную, где его никто не задерживает, хотя дежурные, конечно, стоят. Красочка особая на заборе, ну, там, отпечатки и так далее. Да боже мой, никто с забора снимать не будет – бояться нечего. Но в случае ЧП… отпечатки на заборе, и куда ты денешься? А пока пусть проходят и без документов. Хотя при себе иметь, и это обязательно на случай проверки, сверки, ЧП. То есть, когда идешь на дежурного, уже хочется предъявить что-нибудь. Пройдешь без предъявления – только мучиться будешь. Со временем стесняться проверок никто не будет. Позор будет непроверенным ходить. Тем более – появляться неожиданно и где попало, как сейчас. Или кричать: «Мой дом – моя крепость» – от внутренней распущенности.

Но в коридорах дежурных ставить не надо. Пока. Начинать, конечно, с выхода из дома. Короткая беседа: «Куда, когда, зачем сумочка? Ну а если там дома никого, тогда куда?» И так далее. Ну, тут же, сразу, у дверей, чтоб потом не беспокоить. И ключик – на доску. Да, ключик – на доску. То есть чтоб человек, гражданин не чувствовал себя окончательно брошенным на произвол. Разъяснить, что приятнее идти или лежать в ванной, когда знаешь, что ты не один. Что бы ты ни делал, где бы ты ни был, ну, то есть буквально – голая степь, а ты не один, и при любом звонке тебе нечего опасаться – подымаются все. При любом крике: «Ау, люди!» – из-под земли выскакивает общественник: «Туалет за углом» – и так далее. Ну, это уже ЧП, а гулять надо все-таки вчетвером, впятером.

1 ... 81 82 83 84 85 86 87 88 89 ... 152
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?