По стенам Константинополя торжественно пронесли священный покров – гиматий Девы Марии. На городских воротах вывесили изображения Матери Божьей и младенца Иисуса. По улицам и даже в лагере неприятеля шептались, что Дева Мария явилась собственной персоной и, ниспослав свирепый шторм, разбила корабли славян. В акватории Стамбула в эпицентре штормов действительно видимость бывает нулевой, а грохот – оглушающим, так что нетрудно представить себе, в каком ужасе были славяне при виде тонущих товарищей. И вполне понятно, почему в Константинополе тут же настрочили стихи во славу Девы Марии, защитницы земной обители Христа.

Была ли Мать Иисуса на стороне горожан или нет, однако бурное, блестящее царствование Юстиниана в один миг стало далекой мечтой.

Зимой 602 г. город штурмом взял центурион Фока (которого взбунтовавшиеся легионеры избрали своим главнокомандующим). Он захватил трон и хладнокровно казнил императора Маврикия (который и сам пришел к власти после поразительной череды царственных перестановок) и всех его сыновей. Головы пострадавших от рук Фоки выставили за городом, на парадном плацу в пригороде Евдом – по соседству с рядом дворцовых комплексов на побережье, в семи римских милях от Милия. Их сняли, лишь когда запах разлагающейся плоти стал невыносимым. Проживающие там (сейчас это – преуспевающий район Бакыркёй) домовладельцы, пожалуй, даже не осознают, что их жилища стоят на столь жутком фундаменте.

В 610 г. и самого Фоку убили – недавно объявившийся мятежник Ираклий{459}. Фоку обезглавили, оскопили, четвертовали и торжественно пронесли части его тела по улицам Константинополя.

Зимой 602 г. царящий в городе хаос усугубился – был организован карательный военный поход на славян – «новое племя» и новых врагов Византии. Славяне представляли собой пугающе туманную угрозу. Историки той эпохи писали, что у них – не города, а «болота и леса»{460}. В те времена еще было возможно такое, что из гущи незнакомых земель объявлялись неизвестные племена. Надо представить, какое это было психологическое испытание! Прибавьте к этому климатические изменения, ударившие по региону в предыдущем столетии, и станет понятно, что мир вокруг Константинополя не был надежным, нанесенным на карту и заселенным. Это была земная юдоль, полная зловещих опасностей. Ни в чем нельзя было быть уверенным.

С самого начала своего царствования император Ираклий оказался в невыгодном положении. В тот же год, когда жители Константинополя лицезрели неблаговидную казнь Фоки, персы захватили Дамаск и Кесарию. А потом пришли такие вести, что у горожан засосало под ложечкой.

В 614 г. из Иерусалима в столицу Персии, Ктесифон, привезли пленников и святыню – Животворящий Крест. На следующий год персы уже совершали набеги на противоположном от Константинополя берегу, а в 617 г. они захватили Палестину. В том же году, по данным источников, авары увели из фракийских земель в окрестностях Константинополя более четверти миллиона рабов. А в 619 г. Константинополь (а по сути, и вся империя) лишился своей житницы – Египта (в который вторглись персы). Впервые с того дня, когда Константинополь утвердился как Новый Рим, т. е. за без малого 300 лет, на улицах города прекратилась бесплатная раздача хлеба. Ираклий подумывал о том, чтобы перенести столицу из Константинополя в Карфаген. Стало казаться, что щит, защищавший этот Божий град, не толще бумаги.

Сначала Ираклий пытался вступить с персами в переговоры. Он отправил к персидскому правителю, Хосрову, посланников с просьбой о перемирии. Византийских послов выслушали, а затем зарезали. Рассказывают, что, когда вести об их судьбе достигли города, по улицам прокатилась паника. Но Ираклий был не из тех, кого можно запугать. Чтобы найти средства на военный поход против персов, он поднял налоги и вдвое урезал содержание своих чиновников. Император даже велел переплавить подвесные светильники из Айя-Софии. Монеты отчеканили заново. Теперь на них изображался крест и ступени – в память о распятии на Голгофе. Война с захватчиками с юга была теперь делом не политики, а веры.

И правда – когда ряды персидских воинов вместе со своими новыми союзниками (аварскими кочевниками) с севера появились у города Халкидона, а император уехал на другую войну, казалось, Константинополь – в беде и спасти его может только чудо. Мы, как и жители города, можем уверовать в то, что на помощь и вправду пришла всемогущая Дева Мария. А также – мощи святых Евфимии и Феодора (последний был сыном трактирной куртизанки и акробата с ипподрома, очередным представителем «новых людей» в Константинополе), которые для безопасности перенесли из Халкидона в Константинополь.

В конечном же итоге, от гибели Константинополь спасла череда совершенно прозаических событий. Племена аваров повздорили из-за того, что пастбища не годились для их лошадей. До персов же дошли вести о том, что – пока они смотрели на запад – с востока турки подбирались к Кавказу{461}.

Ираклий же, возможно, мучился тем, что в момент самой острой нужды его не было в городе, его родном детище, и решил, что береженого Бог бережет. Император перешел к решительным действиям. Он встретился с турецким каганом и предложил ему руку своей дочери и самые роскошные дары, какие только можно найти в Константинополе: «Император же, обняв его, взял корону со своей головы и переложил ее на голову турка (и пригласил его на пир). И возлежа на пиршестве, всю утварь и царские одежды и серьги, украшенные жемчугами, подарил ему. Так же и находившихся с ним архонтов собственноручно украсил подобными же серьгами»{462}.

После этого в 627–628 гг. Ираклий разгромил остатки персидской цивилизации в Ниневии (современном Мосуле в Ираке). Хосрова убили, Ираклий же понял, что у него преимущество, принял персидский титул «царь царей» и тут же выговорил себе выгодные условия. Он потребовал вернуть византийские земли и ценнейшие фрагменты Животворящего Креста, обнаруженные Еленой и похищенные (якобы при помощи евреев, которые затем понесли наказание за предполагаемое сообщничество) из Иерусалима. Святыню торжественно пронесли по улицам Константинополя и вернули в храм Гроба Господня.

Однако Ираклий выбрал хитрого союзника. Жителей стоявшего на берегах Босфора Града Божьего должен был насторожить тот факт, что 150 лет назад Великую Китайскую стену сделали выше, длиннее и прочнее отчасти из-за тюркских набегов. Турки постепенно становились все сильнее. Они разводили лошадей, которых так любили индийские и китайские полководцы. Их роль всегда была заметна, ведь торговые маршруты Шелкового пути, протянувшиеся на 4000 миль, граничили с их землями, связывая Константинополь на западе с Сианем на востоке.

Этот народ знал около