на фоне далекого горизонта колеблется тонкая темная линия. Я разбудил остальных. Тарс Таркас благодаря своему гигантскому росту возвышался надо всеми и видел дальше других. Он посмотрел на горизонт и сказал:

– Это большой отряд всадников, и они мчатся во весь опор!

Нельзя было терять ни минуты. Мы бросились к нашим тотам, развязали им ноги и уселись верхом. Затем развернулись лицом к северу и галопом помчались вперед.

Остаток дня и всю следующую ночь мы без остановок неслись через желтую дикую местность, а за нами летела погоня. Она настигала нас медленно, но верно. Перед наступлением темноты враги подъехали настолько близко, что мы легко могли узнать в них зеленых марсиан, и в течение всей ночи явственно доносился звон их оружия.

В нескольких милях перед нами лежал ряд холмов – другой берег мертвого моря. Если бы нам удалось достичь этих холмов, шансы на спасение сильно увеличились бы. Но скакун Тувии, хотя и несший самый легкий груз, стал проявлять явные признаки истощения.

Я ехал рядом, когда ее тот внезапно зашатался и ударился о моего коня. Видя, что она падает, я схватил девушку и пересадил ее на своего тота позади себя. Ее тот тут же свалился. Мы оставили его на произвол судьбы и поскакали дальше. Тувия держалась за меня обеими руками.

Эта двойная ноша скоро оказалась непосильной уже для моего достаточно измученного коня. Наша скорость сильно уменьшилась, потому что остальные должны были равняться по мне. В нашем маленьком отряде не было никого, кто согласился бы покинуть спутников. Хотя все мы представители разных стран и религий, имеем разный цвет кожи, а один даже из другого мира…

Холмы были уже совсем близко, но варуны настигали нас с такой быстротой, что мы оставили всякую надежду добраться вовремя. Тувия и я плелись позади всех, и наш тот все замедлял и замедлял ход. Вдруг я почувствовал, что горячие губы девушки запечатлели поцелуй на моем плече.

– Ради тебя, мой принц! – прошептала она.

Затем руки ее соскользнули с моего пояса, и она исчезла. Я обернулся и понял все. Тувия намеренно спешилась на пути преследовавших нас демонов, чтобы облегчить тяжесть моему тоту. Она полагала, что поможет мне скорее добраться до холмов и спастись. Бедное дитя! Ей следовало лучше знать Джона Картера!

Повернув тота, я поспешил назад. Карторис обернулся и оказался рядом, когда я настиг Тувию. Соскочив, он решительно усадил Тувию на спину своего тота, повернул голову животного в сторону холмов и нанес ему сильный удар по крупу плоской стороной меча.

Смелый поступок моего мальчика и его рыцарское самопожертвование наполнили мою душу гордостью. Зато мы утратили последние шансы на спасение. Варуны были совсем близко. Тарс Таркас и Ксодар, ускакавшие было, обнаружили, что мы отстали, и во весь опор помчались нам на помощь. По-видимому, надвигалась развязка моего второго путешествия на Барсум. Тяжело было уходить из жизни, не увидев моей дивной принцессы, еще разок не обняв ее, но, вероятно, в книге судеб не была начертана наша новая встреча, и следовало стойко принять то, что выпадало на мою долю. В эти минуты перед переходом в вечность я решил не изменять себе и умереть славно.

Карторис был пешим, я тоже соскочил с тота и встал рядом с ним, чтобы вместе встретить атаку настигшего нас отряда. Минутой позже Тарс Таркас и Ксодар встали по обе стороны, отпустив коней; они хотели сражаться в равных с нами условиях.

Варуны были в какой-то сотне ярдов от нас, как вдруг раздался страшный взрыв, за ним другой. В последних рядах кочевников взорвались бомбы. Моментально все пришло в смятение. Сотни воинов свалились в мох. Тоты, потеряв своих хозяев, носились, обезумев от страха, среди раненых и убитых. Пешие воины были растоптаны и смяты. Было нарушено всякое подобие порядка в рядах зеленых воинов. А когда они взглянули вверх, чтобы понять, кто атакует, их замешательство перешло в отступление, а затем – в паническое бегство.

В следующий момент весь отряд так же бешено мчался прочь, как только что гнался за нами.

Мы обернулись в сторону первого взрыва. Над вершинами ближайших холмов парил большой военный корабль. В это время пушка на носу корабля заговорила опять, и третий снаряд разорвался среди бегущих варунов.

Когда корабль приблизился, я не смог удержать дикого крика восторга: на носу его развевались флаги Гелиума!

16. Под арестом

В то время как Карторис, Тарс Таркас и я, замирая от радости, стояли, любуясь великолепным судном, над вершиной холма появились второй и третий корабли, грациозно скользившие вслед за первым.

Человек двадцать воздушных разведчиков бросились с палубы ближнего корабля и начали быстро спускаться на мох. Вскоре мы были окружены вооруженными солдатами, и офицер выступил вперед, чтобы обратиться к нам, когда взгляд его упал на Карториса. С восклицанием радостного удивления бросился он вперед и, положив руку на плечо мальчика, назвал по имени:

– Карторис, мальчик мой! – воскликнул он. – Каор! Каор! Хор Вастус приветствует тебя, сын Деи Торис, принцессы Гелиума, и ее супруга Джона Картера! Где ты пропадал, Карторис? Весь Гелиум погрузился в печаль. Ужасные бедствия постигли могущественную нацию твоего прадеда с того рокового дня, когда ты покинул нас!

– Не печалься, мой добрый Хор Вастус! – воскликнул Карторис. – Я вернулся не один, чтобы порадовать сердце матери и моего возлюбленного народа. Со мной спаситель Барсума – Джон Картер, принц Гелиума!

Хор Вастус повернулся в направлении, указанном Карторисом, и, увидев меня, чуть не упал от удивления.

– Джон Картер! – повторил он, и вдруг в глазах его мелькнуло смущение. – Мой принц! Где был ты?..

Тут он запнулся, но я знал, какой вопрос застыл у него на устах. Благородный человек не хотел, чтобы у меня вырвалось ужасное признание, что я вернулся с берегов моря Корус, из таинственной долины Дор.

– Ах, принц мой! – продолжал он, как будто и не прерывался. – Достаточно того, что ты здесь! Окажи высокую честь Хору Вастусу, позволь ему первому упасть к твоим ногам!

Благородный воин вытащил свой меч из ножен и бросил его передо мной.

Если бы вы знали характер и обычаи красных марсиан, вы бы смогли оценить значение, которое имел этот простой поступок для меня и окружающих. Это было равносильно словам: «Мой меч, мое тело, моя душа – твои, и ты можешь делать с ними что угодно. До самой смерти и после нее ты один будешь моим господином. Прав ты или не