этого храма, откуда нас провели прямо в предназначенное для арестованных помещение. Таким образом, нам совсем не пришлось идти сквозь толпу народа, как это обычно принято.

Раньше я всегда видел, как знатные пленники или знаменитые странники дефилировали по широкой дороге от Ворот Джеддаков к храму Возмездия сквозь густую толпу зубоскаливших, насмехавшихся граждан.

Зат Аррас не посмел подпустить нас к народу: он боялся, что их любовь ко мне и Карторису выльется в демонстрацию, могущую стереть суеверный ужас перед преступлением, в котором нас обвиняли. Я лишь отчасти догадывался о его планах, но очевидно, что они таили угрозу: нас сопровождали только самые близкие из его приверженцев.

Нас поместили в комнате с южной стороны храма, выходящей на дорогу предков, которая развертывалась перед нами на протяжении пяти миль вплоть до Ворот Джеддаков.

На площади храма и улицах, не менее чем на милю, теснилась многочисленная толпа. Она держались чинно, не было ни насмешек, ни аплодисментов, и, когда нас увидели из окна, многие закрыли лица руками и начали плакать.

После полудня к нам пришел посланник от Зата Арраса с сообщением, что нас будет судить беспристрастное собрание старшин в большом зале храма в первой половине следующего дня.

17. Смертный приговор

На следующий день за несколько минут до назначенного времени к нам в комнату вошел конвой, который должен был отвести нас в большой зал храма.

Мы вошли попарно и двинулись по широкому нефу храма, называемому нефом Надежды, к высокой платформе в центре зала. Мы шли, окруженные конвоирами, а по обе стороны нефа сплошная стена зодангских солдат стояла от самого входа до трибуны.

Когда мы достигли огороженного кругом возвышения, я увидел наших судей. По барсумскому обычаю число их составляло тридцать один. Предполагалось, что они назначались по жребию из среды старейшин, так как подсудимые принадлежали к высшему сословию. Но, к моему удивлению, я не встретил среди них ни одного дружеского лица. Все они сплошь зодангцы, а я тот, кому Зоданга обязана своим разгромом, тот, кто поднял против него зеленые орды кочевников и заставил его подчиниться власти джеддака Гелиума. Едва ли здесь можно было ожидать справедливого приговора для Джона Картера, его сына и великого тарка, предводителя диких племен, которые жгли, убивали и грабили на широких аллеях Зоданги!

Вокруг нас обширный круглый амфитеатр был набит до самого верха. Были представлены все сословия, все возрасты. Когда мы вошли в зал, глухой гул голосов тотчас же прекратился, и пока мы не остановились у платформы, или Трона Справедливости, среди десяти тысяч зрителей царило гробовое молчание.

Судьи сидели кругом по периферии большой платформы. Нас посадили на площадке в центре, лицом к судьям и зрителям. Каждого обвиняемого по очереди вызывали к пьедесталу статуи Правды, где он должен был дать показания, затем снова занимал свое место на маленькой площадке, окруженной судьями.

Сам Зат Аррас сидел на золотом стуле верховного судьи. Первым он вызвал меня.

– Джон Картер! – вскричал он. – Займи свое место у пьедестала Правды: ты будешь судим беспристрастно, согласно твоим поступкам, и услышишь здесь свой приговор!

Затем, обращаясь к зрителям то в одну, то в другую сторону, он произнес свою обвинительную речь:

– Известно ли вам, о судьи и граждане Гелиума, – сказал он, – что Джон Картер, бывший принц Гелиума, по собственному признанию, вернулся из долины Дор и даже из самого храма Иссы?

В присутствии многих свидетелей он богохульствовал, понося святых жрецов и даже великую Иссу, лучезарную богиню вечной жизни и смерти! Теперь, видя его собственными глазами здесь, у пьедестала Правды, вы можете убедиться, что он действительно вернулся к нам из этих священных пределов, нарушив наши древние обычаи и оскорбив святость нашей религии. Тот, кто умер, не должен снова возвращаться к жизни! Тот, кто пытается это сделать, должен стать мертвым навек. Судьи, ваш долг ясен! Что заслужил Джон Картер на основании поступков, им совершенных?

– Смерть! – вскричал один из судей.

Тут один из многочисленных слушателей вскочил и, высоко подняв руку, закричал:

– Правосудия! Правосудия!

Это был Кантос Кан, и, когда глаза всех обратились к нему, он бросился мимо зодангских солдат и вскочил на площадку.

– Что здесь за суд? – закричал он, обращаясь к Зату Аррасу. – Подсудимого даже не выслушали и не дали ему возможности призвать на свою защиту других. Именем народа Гелиума я требую справедливого и беспристрастного суда над гелиумским принцем.

Громкий крик прокатился по залу:

– Правосудия! Правосудия! Правосудия!

Зат Аррас не осмелился противоречить воле народа.

– Говори же, – злобно сказал он, обращаясь ко мне, – но не богохульствуй и не оскорбляй того, что священно на Барсуме!

– Люди Гелиума! – вскричал я, обращаясь к зрителям через головы судей. – Как может Джон Картер ожидать правосудия от людей Зоданги? Он готов предоставить полный отчет о своих путешествиях, но только народу Гелиума! Он не просит ни у кого снисхождения. Он говорит сейчас не ради себя, а ради своего народа. Он говорит для того, чтобы спасти от поругания прекрасных женщин Барсума. Я собственными глазами видел, каким оскорблениям и пыткам подвергали их в том месте, которое все мы называем храмом Иссы. Я рассказываю вам все это, чтобы спасти их от мучительных объятий растительных людей, от когтей огромных белых обезьян долины Дор, от жестокого сладострастия святых жрецов, от всего того, для чего холодная злобная Исса отлучает людей от семей, от любви, от жизни и счастья!

Здесь нет ни одного человека, который не знал бы Джона Картера: как пришел он к вам из другого мира, из плена зеленых людей, пройдя через пытки и испытания, поднялся до уровня высших среди высших на Барсуме! Ни один из вас никогда не слыхал, чтобы Джон Картер лгал в свое оправдание, чтобы он сказал что-нибудь во вред народу Барсума или легко отказывался от чуждой ему религии, которую он уважал, не понимая ее.

В этом зале и на всем Барсуме нет ни одного человека, который не был бы обязан мне своей жизнью в тот страшный день, когда я пожертвовал собой и счастьем принцессы, чтобы спасти вас всех. Граждане Гелиума, я думаю, что имею право требовать, чтобы вы поверили мне и позволили служить вам и спасти от ужасов Иссы и долины Дор, как когда-то я спас вас от удушья.

Я обращаюсь к вам, к народу Гелиума. Когда я выскажусь, пусть люди Зоданги исполнят надо мной свою волю; Зат Аррас отобрал у меня меч – так что я