Еще и постоянные дожди размыли дорогу, колеса экипажей застревали, мы часами простаивали в каком-нибудь безлюдном месте, пока прислуга герцога старалась справиться с возникшей проблемой. Ехали мы инкогнито — никаких гербов, никаких титулов, только два кучера, горничная и трое слуг — в отдельном экипаже. Дареаль ругался сквозь зубы, у меня жутко болела голова. На какие задворки мира забрался Гарднер? Заканчивалась вторая неделя пути, а его логова все еще не было видно.

— Пара дней — и будем на месте, — подбадривал герцог. — Потерпите, Полли.

Не скажу, что за эти две недели мы стали друзьями, но я привыкла к Этьену. Мне нравилась его способность поддерживать разговор на любую тему, а еще то, что он видел во мне кого угодно, но не женщину. Относился как к равной, подруге или сестре.

В ту ночь мы заночевали у добрых людей, которые согласились пустить на ночлег ораву незнакомцев. Комнат в деревенском домике было мало, и нам с Этьеном пришлось занять одну на двоих. Несмотря на усталость, спать не хотелось, и после ужина мы уселись у большого камина, в котором весело горел огонь. Как же быстро наступили холода! Погода творила, что хотела. Настроение тоже портилось, стоило пойти дождю. Хотя, откуда ему взяться, хорошему настроению? Я все время мыслями была в столице. А если там что-то переменилось за эти пару недель? Если, если, если. Вспоминала встречу с Анри во сне. Он казался совсем измотанным. Сколько еще он сможет продержаться? Эти мысли не давали покоя, и я почти не спала, почти не ела, надеясь только, что как можно скорее решу вопросы с судьей Гарднером.

— Вам стоит отдохнуть, Полли, — как раз говорил Дареаль. — Завтра негде будет остановиться на ночлег, а в экипаже сложно хорошо выспаться.

Я знала, что его слова — всего лишь вежливость, но все равно ценила их. Этьен приглядывал за мной, как умел. Сам герцог ни в чьем присмотре не нуждался. Он был крайне сильным человеком, морально сильным, но, вццимо, смерть любимой пробила трещину в его несокрушимом щите. Мы не говорили о ней, но Дареаль не расставался с медальоном, в котором, я уверена, был портрет его возлюбленной.

— Не хочу спать. — Я качнула головой, вглядываясь в огонь. Пламя — это хорошо, оно может совладать с пустотой. — Лучше посижу здесь.

— Как знаете. Я поработаю немного, отправлю несколько документов в столицу.

Да, даже в ходе нашего расследования Дареаль не забывал о работе. Он регулярно получал донесения из столицы. У него был особый прибор связи, я таких никогда не видела. А главное, какое огромное расстояние он мог преодолевать! Прибор назывался визер. Он представлял собой небольшую линзу, на которую были наложены заклинания. Когда Дареаль получал донесение, линза нагревалась. Оставалось только навести её на поверхность бумаги и прочитать заклинание, и на бумаге проявлялись буквы, будто выжженные пламенем. С помощью визера Дареаль и сам отправлял многочисленные сообщения, контролируя работу своего ведомства.

Вот и сейчас он разложил перед собой листы бумаги и достал линзу. Она едва заметно светилась — значит, накопились сообщения. Я с любопытством наблюдала за происходившим волшебством. Герцог поднес линзу к листу, прошептал что-то — и темно-оранжевые буквы возникли перед ним. Дареаль бегло пробежал глазами по строкам и нахмурился.

— Что-то не так? — спросила я, ведь герцог крайне резко позволял себе проявлять эмоции.

— Да, не так. — Он отодвинул лист и обхватил голову руками. — Воспитатель моего сына пишет, что он серьезно заболел, и просит меня незамедлительно приехать.

Незамедлительно? А как же Гарднер? Впрочем, я могу продолжить путь и сама, но получить ответы на вопросы станет гораздо сложнее.

— Я понимаю, вы крайне разочарованы, Полли, но нам придется сделать небольшой крюк.

— Крюк? Ваш сын живет поблизости? — удивилась я. Вот об этом Этьен умолчал, только упоминал, что собирается заехать куда-то по пути.

— Да, мое родовое имение в пяти днях пути на север. И, если я правильно понимаю причину его болезни, мое присутствие там требуется безотлагательно.

— Он чем-то болен? — Я начала волноваться.

— Можно и так сказать. Ведите ли, Полли… Наверное, мне проще показать, чем объяснить.

Герцог на мгновение прикрыл глаза, а я вскрикнула от удивления: его рука вдруг покрылась серой шерстью, а аккуратные ногти удлинились, превращаясь в когти.

— Что это? — спросила шепотом.

— Магия оборотня, — спокойно ответил Этьен, словно это было чем-то само собой разумеющимся. — Мой род — последний род оборотней в Гарандии. Конечно, надеюсь на то, что вы сохраните эту тайну, Полли. Но даже если расскажете, со мной все равно никто не рискнет связываться. А вот моему сыну недавно исполнилось двенадцать, и раз ему резко стало плохо, значит, близко первый оборот. Мне надо быть рядом, чтобы он не натворил бед и не причинил вред, прежде всего, себе.

Я потрясенно молчала. Оборотни? Это же сказка! Выдумка. Вымерший вед магии. А Дареаль смотрел на меня с грустной полуулыбкой.

— Вы подарите мне немного времени, Полина? — спросил, будто не сомневаясь в ответе.

— Но Гарднер, — воспротивилась было я. — Он же…

— Что? Сбежит? Куда? Он ведь не знает, что мы едем за ним.

— Я продолжу путь одна, а вы поезжайте к сыну, ему вы нужнее, — ответила уверенно.

— Нет, я вас не пущу. Наш противник силен, Полли, а вы молоды и неопытны. А ехать с вами сейчас я не могу.

— А я не могу ждать!

Дареаль молчал, только смотрел на меня пристально, будто желал заглянуть в душу.

Наверное, его сыну сейчас страшно. Он один где-то в забытом богами замке, ждет своего первого оборота. И надеется, что приедет его отец, который оставил его наедине с болью утраты, уйдя в собственное горе.

— Хорошо. — Склонила голову. — Только, надеюсь, мы справимся быстро.

— Не могу этого гарантировать, но постараюсь, — ответил Дареаль. — Спасибо, Полли. Я знал, что вы поймете.

Кто бы понял меня! Хотелось плакать, но нельзя. Поэтому я легла, не раздеваясь, и с головой укрылась одеялом. Едва сдержала всхлипы. Снова все рушилось, снова требовалось время, время, время, которого у меня было, хоть отбавляй, и одновременно так мало.

А на рассвете мы снова сели в экипаж, только на этот раз свернули к северу. И вновь потянулись дни пути, одинаковые до бесконечности. Хорошо, хоть на этот раз герцог преувеличивать не стал, и вечером пятого дня мы увидели башенки его родового замка.

— Мои родители не были особо родовиты, — рассказывал Дареаль. — Титул я получил в награду от магистрата, как вам, думаю, известно, но у нас была огромная дружная семья. Нас у родителей было пятеро — я, старший брат и три младшие сестры. Но охота на оборотней не прекращалась, и до столь преклонного возраста дожил я один.

— Преклонного? — стало смешно. — Вам всего-то тридцать пять!