— Так это ты и есть его невеста?

— Она моя жена! — глухо поправил Тимка. Женщина удивленно оглядела обоих. Усмехнулась, поджав губы. И ответила:

— Если жена, зачем не отговорила от Чечни? С войны не все живыми возвращаются! Иль у тебя мужья каждую ночь меняются?

— Да хватит тебе! Иди домой! — отвернулся Тимка к Ритке. Обнял ее и, поцеловав наспех, вскочил в вагон поезда, уже отходившего от платформы. Он долго махал ей рукой из тамбура. Ритка, сама не зная почему, плакала навзрыд, словно почувствовала, что проводила навсегда и больше никогда не увидит Тимку.

— Давно ты знаешь сына? — услышала у плеча.

— С первого класса. Мы с ним за одной партой все годы сидели.

— А-а! Вот так? Значит, о тебе все годы говорил. Что ж, ладно, заходи иногда. Станем новостями обмениваться, — назвала адрес.

Рита пришла к ней с первым же письмом, какое получила через две недели.

— Вот видишь? Я его столько лет растила. А он даже записку не прислал мне. Тебе написал! Неблагодарный! Ну да спасибо хоть ты не поленилась прийти, почитать послание. Да и что в нем, все тебе написано. Обо мне ни слова, будто сдохла! Так-то вот сынов растить! Никакой благодарности от них не жди, — хмурилась женщина.

Ритка ушла, дав себе слово больше не приходить к ней. Но, получая письма, навещала.

Дома ей стало и вовсе невмоготу. Мать извела бранью и попреками. Принуждала сходить на обследование, сделать аборт. Ритка убегала к подругам, ночевала у них. А утром, вернувшись домой, снова нарывалась на скандал. Однажды ее все же показали врачу, привезли его на дом. Тот, ощупав живот девчонки, сказал однозначно:

— Поздно! Я не возьмусь. И другие не рискнут. Рожать придется…

Мать от этих слов упала в обморок, словно не Ритке, а ей родить предложили. И с того дня стала искать частного гинеколога, какой согласится сделать дочери искусственные роды.

Рита между тем обдумывала, как они должны жить с Тимкой? Она устроилась на работу в игровой компьютерный зал. Там, среди детей и подростков, отдыхала от домашних ссор, перечитывала Тимкины письма. И ждала. Каждый день, отнимая от трех месяцев всякий прожитый… Их оставалось не так много, когда вдруг не стало писем. Целую неделю. А ребенок уже зашевелился.

— Тимка! Ну что ж ты замолчал? — терзало жуткое предчувствие. А тут еще сны, да такие страшные, что она просыпалась среди ночи и до утра не могла уснуть. Они гнала от себя всякий страх. Но даже днем подкашивались ноги, и какой-то голос изнутри убеждал ее, что ждать уже некого.

Вскоре это подтвердилось. Ее нашли Тимкины сослуживцы. Передали ей медальон с ее фотографией, какой он никогда не снимал. И часы — ее подарок Тимке. Вместе с этим последнее письмо, какое сам не успел отправить.

Ритка не помнит, как она выжила и зачем? Жизнь стала совсем ненужной. И вот тут отчим, словно невзначай, обронил:

— К отцу ее отправить надо. Он познает, что такое внуков растить.

— Да он, наверное, десяток жен сменил за это время. Давно забыл, что у него Маргарита была. А и вспомнит — не примет. Из-за меня. Он злопамятный человек, — ответила мать. И повернувшись к Рите, предложила: — Разыскала я частного гинеколога. Патент имеет. Хороший стаж. Клиенты довольны. За все годы ни одного плохого результата. Умеет язык за зубами держать. Берется и тебе помочь. С искусственными родами. Позвонит нам, когда приехать. Избавишься от ребенка и заживешь спокойно. Тем более теперь и отца нет. Некого тебе ждать. А и кому тот ребенок нужен? Живи свободно. Успеешь детьми обзавестись, когда повзрослеешь. Сейчас жизни порадуйся. Приглядись к вздыхателям среди солидных людей. Иные не прочь связать с тобою свою судьбу. И это, уверяю тебя, будет равный брак. Сделай разумный выбор. Ведь ты моя дочь! Посмотри, как молода и хороша! Глянь на себя в зеркало. Зачем бездарно губить себя? Из всего нужно извлекать пользу, не теряя времени, — уговаривала мать.

— Неужели тебе хочется стать убийцей? Он еще не родился. А ты его ненавидишь. Да и я тебе не была нужна. Ты всю жизнь жила для себя! Душегубка! — не выдержала Ритка и услышала в ответ такое, отчего двери с окнами перепутала. Когда выскочила из дома, не знала, куда и в какую сторону бежать. Перед глазами черный провал, в ушах — проклятия матери и жесткая рука отчима, влепившая последнюю пощечину.

«Почему я живу? Для чего? — спрашивала себя и словно в ответ ощущала толчки в животе. — К отцу? Зачем? Он не помнит, да и я забыла его. Ладно, коли не примет, тогда… А может, сразу под поезд? Кому нужна такая жизнь?»

Но ребенок зашевелился, упрямо напоминая о себе.

И Ритку принял отец. Но говорит о женщинах так гнусно и грязно, что обидно становится.

— Послушай, Ритулька, я ж о бабах! А ты моя дочь. К тебе это не относится. Ты — дите! И я не дам, чтобы ты похожей на мать сделалась! — сказал Тихон, когда ушел художник.

Несмотря на большой срок, живот у Ритки не торчал горою. И дочь не тяготила беременность. Она умело управлялась, никуда не выходя из дома. Соседи, навещавшие их, вскоре узнали о беде Риты. Никто не осудил дочь печника. Наоборот, чаще стали навещать их. Вот так Дарья привезла детскую коляску. В ней пеленки, распашонки, одеяльца:

— Не побрезгуй! Колюнька с этого вырос. Здоровый теперь. А тебе на первых порах сгодится…

Фаина принесла детскую ванну:

— Моя Таня уже в бане моется. А твоему малышу нужна. Пользуй!

Старик Петрович две недели корпел. Сделал детскую кроватку:

— Нехай здоровеньким растет, да чтоб сны его были спокойными, тихими.

Ритка смущенно благодарила, а ночами плакала.

Две бабки у ее ребеночка имеются. Ни одна не навестит, не вспомнит, не поинтересуется. Обидно…

И невольно представила мать. Как недавно все это случилось:

— Иди к своей свекрови-пропойце! Если не хочешь жить нормально! Она живо научит твоего нагулянного не только выпивать, а и кое-чему покруче! Иль к отцу ступай! Этот негодяй за все годы не, только ни одной цепочки мне не купил, даже на духи, на букет цветов не разорился! В роддом пришел нас с тобой забирать и без шампанского! Я не знала, куда глаза девать от стыда! Когда дома все ему высказала, он знаешь что ответил мне: «Зачем тебе цепь? И так никто не украдет. На что привязывать? Сиди в доме вольно. А цветов вкруг дома полно. Ходи нюхай сколько захочешь! Кому надо такую красу губить, пусть в доме остается! Но и шампанское тебе нельзя! Дитю вино вредно. А нянькам я конфет купил. Этим — пить совсем грех. Ить на работе они! И нече меня учить! Чего? Цепочку тебе на шею? Золотую? Ишь размечталась? Булыжник не хочешь?» Во, скряга! Он не только с ребенком, саму тебя не примет! Иль так впряжет, что жизни не обрадуешься! — напутствовала дочь.

Ритке вспомнились разговоры с матерью. Когда-то спросила, любит ли она отчима? Мать рассмеялась:

— Наивная девочка! Ну, ничего, еще год-другой пройдет, и все сама поймешь. Женщины любят поклонников. Да и то не всех! Лишь щедрых на подарки! Мужья не стоят любви! Ни один. Они тупые эгоисты, назойливые, противные зануды! Обжоры и засони! Еще первые пару лет держат форму, не распускаются. Зато потом! Не только любить, уважать, считаться не с кем! Притворяемся, молчим, терпим! Но загляни в душу любой! К мужьям, кроме брезгливости — ничего нет! Иначе зачем поклонники? Они у каждой женщины имеются — уважающей себя хоть немного.